Меценат

Лишившись почти всех своих кораблей и понимая, что сильному флоту Помпея можно противопоставить только такой же сильный флот, Октавиан призвал своего друга Марка Випсания Агриппу и назначил его главнокомандующим римскими военно-морскими силами. Он приказал Агриппе построить несколько десятков мощных военных кораблей, для чего тот даже специально основал новый порт близ Кум. Самым подходящим местом для стоянки судов Агриппа посчитал Авернское озеро и соединил его глубоким каналом с Лукринским озером и Путеоланским заливом (современный залив Поццуоли). Новый порт был назван «Юлиев» (Рогtus Iulius) в честь рода Юлиев, к которому принадлежал Октавиан[166].

Кроме того, Октавиан обратился за помощью к Антонию и в сентябре 38 года отправил к нему в Афины Мецената для дипломатических переговоров. Историк Аппиан так пишет об этом: «Будучи всегда особенно силен придумать что-либо целесообразное, он послал Мецената к Антонию, чтобы переубедить его в том, в чем они взаимно упрекали друг друга за последнее время, и привлечь его к участию в борьбе. Если же убедить Антония не удастся, то Цезарь задумывал переправить солдат на транспортных судах в Сицилию, и оставив войну на море, перенести ее на сушу»[167].

Вновь Меценат получил возможность оказать услугу Октавиану и блеснуть своими дипломатическими талантами. Он незамедлительно отправился в Брундизий, чтобы там сесть на корабль, следующий в Афины. До Брундизия Меценат ехал в сопровождении друзей-поэтов, входивших в литературный кружок при его дворе и пользовавшихся особым покровительством (о чем речь еще впереди). Среди них были величайшие поэты того времени — Вергилий, Варий и Гораций. Последний даже сочинил забавную сатиру об этом путешествии[168].

Поездка Мецената в Грецию оказалась весьма удачной. Он сумел убедить Антония помочь Октавиану[169]. Находясь в Афинах, Меценат, очевидно, сделал что-то весьма полезное для жителей города, коль скоро афиняне воздвигли его статую на акрополе[170].

Весной 37 года Антоний прибьы в Италию с тремя сотнями кораблей и пристал в порту Тарента, чтобы, как он и обещал Меценату, действовать в союзе с Октавианом. Однако Октавиан уже поднакопил силы и охладел к своему союзнику. Между триумвирами начал назревать новый конфликт. По свидетельству Аппиана, «в качестве посредницы между ними к Цезарю направилась Октавия. Цезарь жаловался, что его покинули в опасном положении, в какое он попал в проливе (то есть во время морских сражений с флотом Секста Помпея. — М. Б.), Октавия же указывала, что этот вопрос уже выяснен при посредстве Мецената»[171]. Чтобы уговорить, наконец, своего брата пойти навстречу Антонию ради нее и ее семейного счастья, она заручилась поддержкой Мецената и Агриппы[172].

После успешных переговоров, состоявшихся в Таренте при участии в том числе и Мецената, Антоний передал Октавиану 120 кораблей в обмен на 20 тысяч пехотинцев. Еще тысячу легионеров для него выпросила у брата Октавия. Было также решено продлить срок триумвирата еще на пять лет[173]. После этого Антоний, оставив Октавию в Италии, вновь отбыл на Восток.

Октавиан решил атаковать Секста Помпея в 36 году, окружив Сицилию с нескольких сторон. На море должны были действовать флоты Агриппы, Октавиана и Тита Статилия Тавра; также Октавиан и Лепид решили высадить в Сицилии свои легионы. Помпей, понимая, что на суше ему не победить, сделал ставку на свой огромный флот.

Военные действия против Секста Помпея начались в июле 36 года и велись с переменным успехом. Лепид с двенадцатью легионами высадился на Сицилии; вышли в море корабли Статилия Тавра и Октавиана. Однако почти весь флот, отправленный Октавианом к Сицилии, был уничтожен бурей у мыса Палинур[174]. Чтобы успокоить народные волнения, вызванные этим несчастьем, в Рим был отправлен Меценат, который, надо сказать, блестяще справился с поставленной перед ним задачей[175].

В короткие сроки по приказу Октавиана был построен новый флот и набраны новые экипажи. В битве при Милах корабли Агриппы сильно потрепали вражеский флот и вынудили его отступить. А вот высадка Октавиана в сицилийском Тавромении оказалась весьма неудачной: он даже подумывал о самоубийстве[176]. Лишь чудом ему удалось спастись и добраться до италийского берега.