Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации

Коммерциализованный секс и гедонизм являются важными для экономики некоторых городов или районов города. В XIX веке потрепанный, неряшливый Сохо, населенный богемой и мигрантами, с его театрами, пабами, кафе и ресторанами унаследовал трон Саутуарка как района ночных развлечений и сюрпризов, где можно на время отставить в сторону правила общественной и деловой жизни. Позже он стал центром секс-индустрии и первой точкой назначения как для горожан, так и для туристов, городом внутри города. Сегодня люди уезжают дальше от города, чтобы удовлетворить свои прихоти, в регулируемые районы «красных фонарей» в Амстердаме, в Вегас или Бангкок, где на сексуальных приключениях построена экономика. Район долины Сан-Фернандо в Лос-Анджелесе с низкими арендными ставками, обилием солнца и близостью к Голливуду стал долиной «Сан-Порнандо», пригородной столицей индустрии для взрослых с оборотами в миллиарды долларов.

Доступность секса в городах вполне может быть мотивирующим фактором, который заставляет людей переезжать. Когда Урук описывали как «город проституток и куртизанок», это произносили не с осуждением, а как комплимент царившей там сексуальной свободе. Проститутки были служительницами свирепой, роковой женщины Инанны, свободной от пут брака. В число тех, кто поклонялся ей, включались «юноши для развлечений и те, кто сменил мужественность на женственность, чтобы заставить людей… почитать ее». Шумная свита из куртизанок, проституток обоих полов, гомосексуалистов и трансвеститов заставляла вооруженных стражей «совершать отвратительные акты», чтобы удовлетворить сердце их богини во время праздников. Инанна из Урука стала Иштар Вавилона и греческой Афродитой[72].

Ничто из этого не говорит о том, что Урук и Вавилон были сообществами, где царила свободная любовь. Или о том, что там имелось особенно просвещенное отношение к сексу или правам женщин. Нет, это просто свидетельство того, что эротизм был ключевым компонентом городской жизни в ранние времена, в особенности в общественном и религиозном контексте. Город и чувственность были неразделимы: город позволял легче добиться плотской близости, и секс там был более праздничным, разнообразным и впечатляющим, все это усиливало эмоции и провоцировало желания. Каким образом в точности удовлетворялось это желание, определить трудно – мы не можем реконструировать сексуальную жизнь жителей древнего Урука или вавилонян. Но мы точно знаем, что тогда существовала открытость в этом вопросе, соединенная с недостатком разборчивости, которой отличались следующие поколения, и со сравнительно высокой степенью дозволенности в определенном контексте. В храмах имелись глиняные модели мужских и женских половых органов, а также изображения совокупления мужчин с женщинами и мужчин с мужчинами. Анальный секс рекомендовали в качестве средства контрацепции. В список ста наиболее важных вещей в месопотамской жизни включались боги, религиозная практика, мудрость, искусство и царская власть. Секс стоял в этом списке под номером двадцать четыре, а проституция – под номером двадцать пять. Примечательно, что первый письменный кодекс законов в истории, составленный при царе Вавилона Хаммурапи в 1792–1750 годах до н. э., не упоминает гомосексуализм в числе преступлений, хотя мы знаем, что он был распространен в метрополисах Междуречья[73].

Из этого кодекса мы знаем, что замужняя женщина каралась смертью не только за измену, но и за любое действие, которое могло опозорить ее мужа на публике. Девственность была собственностью, принадлежавшей отцу девушки; она (девственность) продавалась в момент брака или, если ее незаконно «похищали», похититель должен был выплатить немалое возмещение. По той причине, что город обеспечивал анонимность и в нем имелось множество укромных уголков для недозволенных встреч, требовались суровые санкции, чтобы защитить дочерей и жен. Города создали совершенно новые табу и ограничения, хотя во многом и освободили. И они воспламенили похоть, поместив людей в условия постоянной физической близости, породили жажду, которую сложно утолить, несмотря на очевидную доступность необходимых для этого средств.