Метрополис

Вот только его не было под кителем. Сообразив, что оружие, должно быть, выпало тогда же, когда и портсигар, я почувствовал, как мое лицо застыло от тревоги, которая в жестких голубых глазах вожака, наверное, выглядела очень похожей на страх.

— Не волнуйся, барон. Мы тебя не обидим, если не придется. Просто отдай медаль, и мы оставим тебя в покое.

Он многозначительно похлопал по толстому набалдашнику трости. Без сомнения, если ударит ею, у меня будут серьезные неприятности. Я напряг мышцы ног, ожидая, что придется вскочить и защищаться. Со стороны это, разумеется, приняли за еще один признак страха.

— Глянь, Эрих. — Один из аколитов «быка» заржал. — Ублюдок-то обделался.

— Это правда, Манфред? Ты обосрался?

Я начинал думать, что Геннат, возможно, прав насчет убийств Гнаденшусса, и во всем виноваты порочные детишки.

— Ты не получишь эту медаль, сынок. Раз я едва не погиб, зарабатывая ее, то не отдам добровольно, потому что снова боюсь быть убитым, к тому же таким мерзким мелким педиком, как ты. Если нужна медаль, почему бы тебе не купить ее в магазине приколов? А еще лучше, почему бы самому не пойти в армию и не заслужить награду? Посмертно. Да, так будет лучше, думаю. Лучше и для тебя, и для общества. Потому что стране точно не нужны трусливые ничтожества в засаленных шортах, вообразившие, что пытаться грабить безногих — верх отваги.

Члены банды издали протяжный девчоночий стон ужаса, а один из них присвистнул, будто мое оскорбление требовало ответа. Вожак собирался что-то предпринять, я это видел.

— Извиняюсь. Что ты сказал, Манфред?

— Думаю, ты его расслышал, — произнес кто-то невидимый мне. — А если ты не только тупой, но и глухой, то этот человек посоветовал тебе вступить в армию и получить медаль посмертно. И надо сказать, я согласен с каждым его словом.

Главарь банды повернулся и тут же был сбит с ног сильным ударом справа, который, похоже, сломал ему нос. Одному из его подручных досталось по плечу толстой ротанговой тростью, остальные разбежались. Все это заставило меня поднять глаза на своего безупречно одетого спасателя. К тому же знакомого.

Это был инспектор полиции Курт Райхенбах.

Я снял темные очки, чтобы удостовериться, и тогда он нахмурился, затем посмотрел на меня сверху вниз, недоверчиво потирая глаза. Стоя против солнца, он выглядел черной дырой в космосе. Кем-то, кого там вообще не было, но мне повезло, что на самом деле был.

— Боже мой. Гюнтер? Бернхард Гюнтер? Это ты?

Моя маскировка была хороша, но не настолько, чтобы обмануть человека, которого я знал несколько лет, к тому же хорошего детектива. Но Курт Райхенбах, как обычно, больше напоминал фланера, чем полицейского. На нем был элегантный светло-бежевый костюм с рубашкой в сине-белую полоску, белый жилет и белый галстук, из верхнего кармана торчал синий шелковый платок, а из петлицы — гвоздика; завершал ансамбль залихватски сдвинутый набок светло-коричневый котелок. Возможно, Курт направлялся на ипподром в Грюневальде или на приятный обед в Ванзее. Его седая борода была длиннее и пышнее обычного, а в глазах горел рубиновый огонек. Весь его вид почти убеждал, что быть полицейским весело.

— Что, черт возьми, ты творишь? Я мог… Тебя могли убить. Я имею в виду этих молодых ублюдков, они же злобные. Бессердечные. — Он пнул все еще лежавшего на тротуаре парня, достаточно того взбодрив, чтобы он отполз подальше. — Я был тут в аптеке, покупал глазные капли. Хорошо, не успел ими воспользоваться, иначе мог бы тебя вообще не увидеть и ты бы уже ехал в «Шарите». Очередным окровавленным телом, которое пришлось бы латать моей бедной жене. Ты ведь знаешь, что она медсестра? Как раз на днях ей пришлось перевязывать швейцара, избитого уродами, которые хотели украсть его цилиндр. Возможно, этими же. Но я все равно не понимаю, какого черта ты сидишь здесь, переодетый в обкусанный военный бейгл?

Я дождался, пока последний из парней уберется, и лишь затем ответил:

— Работаю под прикрытием. Можно сказать, что я козленок на привязи, — изображаю калеку в надежде устроить засаду на доктора Гнаденшусса.

— Засаду? Как? Наедешь тележкой ему на ноги до того, как он успеет выстрелить?

— Нет, у меня есть пистолет. По крайней мере был до сегодняшнего утра. Должно быть, я потерял его, когда катился по мосту. Как раз искал, когда появился ты и спас мою шкуру. Спасибо, кстати. Ты появился вовремя, чтобы спасти меня от избиения. Или чего похуже.

— Кто придумал этот безумный план? Нет, не отвечай. Это был идиот Бернхард Вайс, не так ли? Геннат никогда бы не согласился на подобную глупость. У Большого Будды есть здравый смысл. А Вайс… Как любой бывший юрист, он слишком много читает. Разумеется, типичный еврей. Вечно утыкается носом в книгу. Ему бы раввином быть, а не полицейским.

— Ты и сам еврей, Курт.