Метрополис

Но однажды, подобно Орфею, я оглянулся, ожидая увидеть Эвридику, и обнаружил, что та исчезла. Бригитта написала мне письмо, в котором пыталась объяснить, почему прекращает наши отношения; она даже предлагала встретиться и поговорить, но я не видел в этом смысла. Трудно не принять близко к сердцу подобное письмо:

«Мой дорогой Берни,

Мне нелегко писать это письмо, милый, но я должна прекратить с тобой встречаться ради собственного душевного равновесия. Звучит как преувеличение, но это так, могу тебя заверить. Поначалу было интересно находиться рядом с тобой, потому что ты необыкновенный человек — ты ведь об этом знаешь? — и не только в силу своего призвания. С тех пор как я побывала в морге и столкнулась с реальностью того, что ты делаешь изо дня в день, я все время думала: кто ты, что ты, как ты зарабатываешь на жизнь. Ты, конечно, предостерегал меня от похода в то ужасное место, и сейчас я жалею, что у меня не хватило здравого смысла послушать тебя. Полисмена всегда нужно слушать. Но, боюсь, моя духовная независимость взяла верх.

По сути, город платит тебе за то, чтобы ты спускался в ад и возвращался назад. Но ад — лишь крошечное слово. Для большинства людей полицейский морг на Ганноверштрассе — врата в то место, которое они не могли и даже не должны были представлять. В иной, дьявольский мир. Но для тебя ад — гораздо больше, чем просто слово. И то, что это делает с тобой — то, что это должно делать с твоим разумом, — заставляет меня содрогаться.

Я просто не верю, что ты можешь находиться среди этого ужаса без того, чтобы к тебе не прилипло что-то замогильное. Вроде призрака или, возможно, ангела смерти. И больше всего меня пугает то, что ты даже не осознаешь этого, любовь моя. Я уверена, когда ты начал сильно пить, считал, что это наследие войны, но для меня сейчас это больше похоже на последствия того, чем ты занимаешься. Того, что ты — детектив, расследующий убийства.

Если бы я сказала обо всем этом лично, ты бы мило улыбнулся, возможно, пошутил, а потом сказал, что я слишком остро реагирую, — ты слишком учтив, чтобы назвать меня истеричкой. Что ж, улыбку можно изобразить, но нельзя подделать то, что в твоих голубых глазах, Берни. Глаза говорят о том, что тело человека способно скрыть. Твои глаза, как окна автомобиля, — переход между двумя мирами. Вот ты смотришь наружу из одного мира, а вот я из другого заглядываю внутрь и все сильнее боюсь того, что увижу у тебя на заднем сиденье. Когда я смотрю на тебя, Берни, вижу глаза, которые за полчаса до этого могли видеть женщину с перерезанным горлом или мужчину с пробитым, точно грейпфрут, черепом. В любом случае что-то ужасное. Более того, я чувствую это так, будто сама там была и все видела. Глаза, настолько привыкшие к насильственной смерти, теперь смотрят на меня, и мне становится не по себе.

А шутки… Сейчас я понимаю, откуда они берутся. Думаю, если бы ты не шутил, то закричал бы. Возможно, ты даже сам этого не понимаешь. Я посоветовала бы тебе уйти из полиции, и немедленно, пока еще есть шанс на нормальную человеческую жизнь, но мы оба знаем, что я зря потрачу чернила: ты хорош в своем деле, я это вижу. А люди остаются людьми, даже если их лица рассыпаются. Так говорит Брехт. Зачем бросать то, что у тебя хорошо получается, из-за того, что какая-то сверхчувствительная женщина, которую ты повстречал и которая была к тебе неравнодушна, решила, что дальше может быть только хуже? Так и будет. Мне очень жаль.

Если хочешь, мы можем увидеться и поговорить, но ты должен знать, что я много размышляла, прежде чем взяться за перо и бумагу, и мое решение окончательное.

Очень люблю,

твоя Бригитта».

— Знаешь, тебе стоит написать книгу о том, каково быть детективом, ангел, — произнес я вслух призраку Эвридики. — У тебя это звучало почти интересно. С метафизической точки зрения.

Письмо я сжег. Не то чтобы я раньше ни одного не получал, и полагаю, прежде чем выйдет мое время, появятся другие. Никогда не забывай, всегда заменяй — первое правило человеческих отношений. И двигайся дальше — это самое важное. Вот почему позже я позвонил жене Фрица Ланга:

— Теа, это Берни Гюнтер. Я хотел спросить, не могли бы мы снова встретиться за ужином. У меня есть несколько отличных идей для вашего сценария.

Примечания автора

Бернхард Вайс с семьей бежал из Берлина за несколько дней до того, как в 1933 году канцлером Германии стал Гитлер. Вайс переехал в Лондон, где завел типографию и открыл канцелярский бизнес и умер в 1951 году. В его честь названы привокзальная площадь на станции «Фридрихштрассе» и площадь на Александерплацштрассе[65].

Все члены «Шрадер-Вербанд», описанные в начале книги, при нацистах получили важные посты, и не в последнюю очередь Артур Небе, который командовал эсэсовской айнзацгруппой на Украине, уничтожившей около 40 000 евреев. Его послевоенная судьба остается, в некотором роде, загадкой.

Эрнст Геннат оставался в Крипо до самой смерти в августе 1939 года.