Метро

Посреди станции располагались крепкие деревянные столы, за которыми, оживленно беседуя, сидели люди в долгополых серых халатах из плотной ткани. Подойдя к ним поближе, Артем с удивлением заметил татуировки и на их висках тоже, но не с изображением птицы, а в виде раскрытой книги на фоне нескольких вертикальных черточек, напоминавших колоннаду. Перехватив пристальный взгляд Артема, один из сидевших за столом приветливо улыбнулся и спросил его:

— Приезжий? Впервые у нас?

От слова «приезжий» Артема передернуло, но, справившись с собой, он кивнул. Заговоривший с ним был ненамного старше, и, когда он встал, чтобы пожать Артему руку, выпростав ладонь из широкого рукава халата, оказалось, что роста они приблизительно одинакового. Только сложения тот был более хрупкого.

Звали нового знакомого Артема Данилой. Про себя он рассказывать не спешил, и было видно, что с Артемом он решил заговорить, потому что ему любопытно, что происходит за пределами Полиса, какие новости на Кольце, что слышно о фашистах и о красных…

Через полчаса они уже сидели дома у худого Данилы, в одной из ютившихся между арками «квартир», и пили горячий чай, наверняка привезенный сюда окольными путями с ВДНХ. Из мебели в комнате был заваленный книгами стол, высокие, до потолка железные полки, тоже заставленные доверху толстыми томами, и кровать. С потолка свисала на проводе несильная, ватт на сорок, электрическая лампочка, освещавшая искусный рисунок огромного древнего храма, в котором Артем не сразу признал Библиотеку, возведенную на поверхности где-то над Полисом.

После того как вопросы у хозяина закончились, пришел черед Артема.

— А почему у вас тут у людей татуировки на голове? — поинтересовался он.

— Ты что, про касты ничего не знаешь? — удивился Данила. — И про Совет Полиса тоже не слышал?

Артем внезапно вспомнил, что кто-то (да нет же, как он мог забыть, это был тот старик, Михаил Порфирьевич, убитый фашистами) говорил ему, что в Полисе власть делят военные и библиотекари, потому что наверху раньше стояли здания Библиотеки и какой-то организации, связанной с армией.

— Слышал! — кивнул он. — Военные и библиотекари. Ты, значит, библиотекарь?

Данила глянул на него испуганно, побледнел и закашлялся. Потом, справившись с собой, тихо сказал:

— Какой еще библиотекарь? Ты библиотекаря хоть живого видел? И не советую! Библиотекари сверху сидят… Видел, какие тут у нас укрепления? Не дай бог, спустятся… Ты эти вещи не путай никогда. Я не библиотекарь, а хранитель. Нас еще браминами называют.

— Что за название такое странное? — поднял брови Артем.

— Понимаешь, у нас тут вроде кастовой системы. Как в Древней Индии. Каста… Ну, это как класс… Тебе красные не объясняли? Не важно. Каста жрецов, хранителей знаний, тех, кто собирает книги и работает с ними, — объяснял он, а Артем не переставал удивляться тому, как старательно он избегает слова «библиотекарь». — И каста воинов, которые занимаются защитой, обороной. На Индию очень похоже, там еще была каста торговцев и каста слуг. У нас это все тоже есть. Ну, мы между собой и называем это по-индийски. Жрецы — брамины, воины — кшатрии, купцы — вайшьи, слуги — шудры. Членом касты становишься раз и на всю жизнь. Есть особые обряды посвящения, особенно в кшатрии и брамины. В Индии это семейное было, родовое, а у нас сам выбираешь, когда тебе восемнадцать исполняется. Здесь, на Боровицкой, больше браминов, почти все. Школа наша тут, библиотеки, кельи. На Библиотеке — там особый режим из-за транзита Красной Линии, охранять приходится, а до войны больше наших было. Теперь на Александровский Сад переместились. А на Арбатской — почти одни кшатрии, из-за Генштаба.

Услышав еще одно шипящее древнеиндийское слово, Артем тяжело вздохнул. Вряд ли ему удастся запомнить все эти мудреные названия с одного раза. Данила, однако, не обратил на это внимания и продолжал рассказывать:

— В Совет, понятное дело, входят только две касты: наша и кшатриев. Мы их вообще-то просто вояками зовем, — подмигнул он Артему.

— А почему они себе птиц двухголовых татуируют? — вспомнил Артем. — У вас, по крайней мере, книги, с книгами все ясно. Но птицы?..

— Тотем у них такой, — пожал плечами брамин Данила. — Это раньше, по-моему, был дух-покровитель войск радиационной защиты. Орел, кажется. Они ведь во что-то свое, странное верят. У нас, вообще говоря, между кастами особенно хороших отношений нет. Раньше даже враждовали.

Через штору стало видно, как на станции ослабили освещение. Наступала здешняя ночь. Артем засобирался.

— А у вас здесь гостиницы есть, чтобы переночевать? А то у меня завтра в девять на Арбатской встреча, а остаться негде.

— Хочешь — ночуй у меня, — пожал плечами Данила. — Я на пол лягу, мне не привыкать. Я как раз ужин готовить собирался. Оставайся, расскажешь, что еще видел по дороге. А то я, знаешь, отсюда и не выбираюсь совсем. Завет хранителей не разрешает дальше одной станции уходить.