Мэтр на свободе

Правильнее было сказать, что пока он присутствовал здесь только наполовину. Нижней, так сказать, частью. Но в бесформенной туче, занявший половину двора, теперь уже можно было различить очертания когтистых лап, каждая из которых легко могла бы смять мою любимую башню, бочкообразное туловище с уродливыми наростами на бронированной шкуре и торчащие во все стороны шипы.

Затем наконец из портала показалась толстая шея, усыпанная бородавками, как главнокомандующий – орденами. За ней – вытянутый звериный подбородок, который буквально на глазах начал наливаться красками, клыкастая пасть и покрытая буграми морда, напоминающая давно вымершего крокозавра. Демон раздраженно рыкнул, уперся обретшими плоть лапами в края воронки и, отчаянно рванувшись всем телом, с натужным хрипом вывалился из неприлично чавкнувшего портала, как покрытая зеленовато-черной слизью, плотная, бугристая и мерзко воняющая пиявка.

Однако еще до того, как эта тварь рухнула на содрогнувшиеся плиты двора, я сдернул с левого запястья промокшую тряпицу и, надрезав кожу заново, завершил-таки сложное заклинание.

Демонический круг вспыхнул так, что стало больно глазам. Сперва кроваво-красным светом налилось внешнее кольцо, затем к нему добавились мрачные отблески загоревшихся рун, вспыхнула темными огнями внутренняя окружность, заставив ошеломленную тварь вздрогнуть и шарахнуться прочь. Но, как только она сдвинулась, активизировалась уже сама звезда – семь ослепительно-белых лучей, окруживших демона, как прутья прочнейшей решетки, и сдавивших его так, что он бешено взревел.

Я бы блаженно зажмурился и слушал эти вопли вечно, но напоенный кровью круг пожирал мои силы, словно дорвавшая до трапезы нежить, просидевшая без еды добрых полсотни лет. Если бы не алтарь, я бы, наверное, не справился – слишком уж сильной была отдача. А так – ничего. Затошнило только, да слабость в теле появилась такая, что мне показалось – еще чуть-чуть и рухну на колени.

К моему огромному сожалению, демон опомнился слишком быстро – подобрав лапы и хвост, ужался, как джинн в бутылке, а потом резко вытянул конечности и со всей дури рванул на себя края воронки, превращая ее в одну большую дыру.

Не успел я. Признаю. Не в моих силах было перекрыть ему доступ к порталу.

Я лишь печально вздохнул, когда из порванного пространства сплошной массой вынырнула стая рвачей, и на секунду пожалел, что у меня больше не осталось ограждающих амулетов. А потом вздохнул еще раз и, кинув быстрый взгляд на недвижимо лежащего под стеной насма с перебитыми ногами, тихо, почти неслышно велел:

– Бой!

В тот же миг возле меня выросло сразу три тени – неестественно тощие, с угрожающе выпирающими ребрами и бешено горящими глазами на уродливых мордах, при виде которых даже Нич, полагаю, не сдержал бы нервной дрожи. Широкие пасти, в которых легко поместилась бы моя голова, жарко дыхнули, обдав едва уловимым запахом тлена. Туго обтянутые кожей черепа, смутно напоминающие собачьи, жутковато оскалились. Костлявые, выгнутые дугой спины с вызывающе торчащими позвонками дрогнули. Облезлые хвосты едва заметно качнулись, приветствуя и одновременно признавая. Грудные клетки совершили привычный, но уже ненужный вздох. По одинаково серым и плешивым, словно побитым молью шкурам пробежала мгновенная дрожь. Синие глаза опасно вспыхнули.

А затем мои трансформировавшиеся псы, на каждого из которых я потратил целый месяц своей жизни, грозно рыкнули и метнулись навстречу быстро приближающимся рвачам.

Одновременно с этим со стен с громким карканьем сорвалась стая горгулий и кинулась в самую гущу схватки, разрывая чужаков острыми когтями, вырывая из неподатливых тел огромные куски и, не успев прожевать, тут же кидаясь на следующих, чтобы зацепить как можно больше. Они обрушились на рвачей так слаженно, что свора оказалась мгновенно прижата к земле, где в нее с такой же яростью вгрызлись высоко подпрыгивающие псы.

В небе над кругом тут же образовалась свалка. Пришлые твари орали, плевались, стегали по воздуху многочисленными отростками и метались по двору, будто взбесившиеся летучие мыши, на которых напала стая оголодавших ястребов. И, на свою беду, так увлеклись крылатыми противниками, что не обратили внимания, как на одной из стен появилось еще несколько созданий – помельче, чем Гавкач, однако более легких, гибких и не лишившихся своего роскошного меха. Даже теперь в кошачьей толпе можно было разглядеть белоснежную шкуру преобразившейся Мявки и рыжие подпалины Мурлыки.