Мэтр и Мария

– И как он? Есть ли в чем необычность?

– Я не мог разглядеть. Встреча ночью произошла.

– Может, был ореол над его головой, или голос особенный он подавал? – все допытывался Хордос.

– Нет, ничего такого. Хотя, я сейчас вспоминаю, ночь была темною, а за городом, куда я их сопроводил, вся дорога была освещена светилами неба.

– И ты не видел его лица?

– Видел перед расставанием. Оно казалось слишком белым, видимо, он света бледной Луны.

– Белым? – почему-то слишком громко воскликнул царь. – Белым от луны… Значит, он не смуглый?

Со вздохом сев на скамью, Хордос только сейчас заметил, что на столе лежит оружие. Мечи изогнутые и ножи.

– Это трофеи. Ты нас вовремя отправил в этот поход, повелитель. Едва мы расположились в доме Иосифа, как туда же прокрались лазутчики. Мне пришлось их убить. На оружии – знаки храмовой стражи.

Хордос взял в руки остро отточенный меч, посмотрел на клеймо.

– Ты будешь вознагражден, Шимон. И не только мною. Но Богом.

Вернувшись подземным проходом в покои свои, Хордос велел принести ему завтрак с крепким вином и прилег. Ему теперь виделась эта картина убийств в Бейт-Лехеме, рассказанная Шимоном. Слухи об этом сейчас разлетаются по стране и уйдут за рубеж, обрастая немыслимыми добавлениями от каждого фантазера-рассказчика. Конечно же, в них возникнет целая гора детских трупов и крови фонтаны, расскажут, что сам узурпатор, царь-полукровка лично расправился с детками из еврейских семей, и что прокляли его матери всей земли. Ну а слушатели будут верить и дальше нести фантастические эти рассказы. И никто не поверит потом, что Хордос жестокосердный мог любить самозабвенно, что был готов умереть за родных и близких, что представить не мог их мучений. Это он обустроил страну и, как мог, сдерживал римлян от поборов, всячески помогая Антонию. Но и у завоевателя за спиной стояла незримо всегда, а в реальности только под ним – Клеопатра, царица Египта. Хищница похотливая, она год за годом отбирала у страны Израиля новые земли. Забрала Киликию, Кипр, Киринаику, и нагло просила себе Иудею. Антоний отверг неразумное ее желание. Потом овладела она побережьями палестинским и финикийским, затем выпросила себе Иерихонскую область вместе с пальмовой рощей, где добывался бальзам, и финики были. Исконную иудейскую землю! Ирод вынужден был, корчась от злости, арендовать эту область свою же, и платил ежегодно по двести талантов зарвавшейся египтянке.

Одуревшая женщина возомнила себя царицей царей, созидательницей новой восточной империи. Говорит на семи языках, основных в той области мира. Что досадно, – выучила арамейский, подразумевая, что станет когда-нибудь править она Палестиной, землей иудейской и Сирией. Снова просила она себе Иудею, нашептав Антонию, что Хордос убил ее ставленника, Кохен гадоля Аристобула, что вовсе он не утонул, а его утопили. Но Хордос Антония одарил (сокровища Петры!), переубедил, сказав, что несправедливо наказывать царя за то, что творит он в своем государстве, если это не приносит вреда благословенному Риму. Антоний отдал Клеопатре Келенисарию и приказал позабыть про существование области Иудеи.

Клеопатра досаждала своими визитами к соленому морю в землях Хордоса. По прихоти ее он всякий раз был вынужден встречать эту женщину, которой покровительствовал когда-то сам Цезарь. На берегу Ям ха Мелех, которое серпия эта считала своим, и приезжала понежиться в водах соленых, будто бы укрепляющих и даже мумифицирующих возраст ее. Клеопатру кто-то уверил, будто просоленность моря навсегда сохранит ее красоту. Заметив малейший изъян в своей внешности, царица велела тотчас привезти во дворец к ней Ям га Мелех. Ей объясняли, что даже великие боги не смогут такое содеять. Смеясь, Клеопатра отчитывала нерадивых придворных, ленивых военных, а после повелевала готовиться в путь, туда, где на севере, в царстве Хордоса, покоится необыкновенный бассейн соленой воды.

Целое войско, и, кажется, жители нескольких городов сопровождали царицу Египта в путешествии к Ям га Мелех.

Когда самые первые всадники уже видели вдалеке незыблемую поверхность соленой воды в государстве евреев, хвост каравана только еще покидал Александрию. Какое блаженство быть с морем наедине, с морем, которое дарит вечную молодость! Клеопатра могла подолгу рассматривать гигантские кристаллы соли, окружавшие береговую полосу. Могла часами возлежать на плоской лодке в виде лотосового листа, периодически перемещаясь на воду, чтоб охладиться. Причем лежала на воде так же, как этот лист из дерева, не утопая. Она глядела на желто-серые отроги, обступившие море. По всему периметру виделись силуэты – то стража покой ее оберегала. Служанки же были укрыты в шатрах.