Меткая Пуля

Серый Медведь остановился на конце небольшого мыса, который довольно далеко вдавался в реку. На этом месте не было никакой растительности, оттуда открывалась широкая панорама и можно было заметить малейшее движение в прерии.

— Удобно ли это место для охотника? — спросил вождь.

— Вполне удобно, — ответил Меткая Пуля. Он поставил винтовку наземь и оперся на нее руками: — Теперь я готов выслушать моего брата.

Индеец стал ходить взад и вперед по песку, скрестив руки на груди и опустив голову, как человек, погруженный в глубокую думу.

Охотник следил за ним глазами, невозмутимо ожидая, когда он вздумает объясниться.

Легко было угадать, что Серый Медведь взвешивает в уме один из тех смелых замыслов, на которые индейцы отваживаются порой, но что он не знает, как приступить к делу.

Охотник решил положить конец его размышлениям.

— Послушайте, вождь, — сказал он, — вы просили меня следовать за вами; я согласился. Теперь мы, как вы того желали, находимся вдали от человеческих ушей, однако вы все еще ничего не говорите. Если вы раздумали, то я вернусь к своим товарищам.

Индеец остановился перед ним.

— Нет, — сказал он, — брат мой не должен уходить. Настал час объяснения между нами… Мой брат любит Стеклянного Глаза?

Охотник с насмешливым видом поглядел на собеседника.

— К чему этот вопрос? — осведомился он. — Люблю я или нет того, кого вы вздумали называть Стеклянным Глазом, вам, я полагаю, это должно быть все равно.

— Вождь не теряет времени в пустых разговорах, — повелительно сказал индеец, — слова, исходящие из его груди, всегда просты и идут прямо к цели. Пусть мой брат ответит так же просто и ясно, как я его спросил.

— Не вижу к этому никаких препятствий. Да, я люблю Стеклянного Глаза, я люблю его не только за то, что он спас мне жизнь, но еще и за то, что он — самая благородная душа, с какой только мне доводилось встречаться.

— Прекрасно! Знает ли мой брат, с какой целью Стеклянный Глаз разъезжает по прериям?

— Признаться, нет, вождь, понятия не имею. Я только предполагаю, что, пресытившись жизнью в городах, он прибыл сюда воспрянуть духом от дивного и величественного зрелища дикой природы.

Индеец покачал головой. Метафизические соображения и поэтические обороты речи охотника были для него арабской грамотой; он ничего не понял.

— Серый Медведь — вождь, — сказал он, — у него язык не раздвоенный, слова, исходящие из его груди, ясны, как кровь в его жилах. Почему охотник не говорит с ним таким же языком?

— Я отвечаю на ваш вопрос, вождь, вот и все. Не думаете ли вы, что я расспрашивал своего друга о его намерениях? Они меня не касаются. Я не признаю за собой права отыскивать в сердце человека причины его действий.

— Мой брат говорит хорошо, на его голове седина, он имеет многолетний опыт.

— Может быть, вождь. Во любом случае наши с вами отношения не настолько близки, чтобы поверять друг другу свои мысли с полной откровенностью. А так как вы держите меня здесь уже больше часа, ничего не говоря, то нам лучше разойтись.

— Нет еще.

— Почему нет? Разве вы думаете, что я, подобно вам, вместо того чтобы спать ночью, как подобает всякому доброму христианину, шляюсь по степи, как ягуар в поисках добычи?

Индеец засмеялся.

— О-о-а! — воскликнул он. — Мой брат хитер, от него ничто не укроется.

— Вот тебе на! Велика хитрость угадать, что вы тут делаете.

— Слушайте меня.

— Пожалуйста, но с условием, что на этот раз вы отбросите все ваши индейские штучки, эти намеки, за которыми вы так искусно скрываете настоящую мысль.

— Мой брат откроет уши, и слова его друга дойдут до его сердца.

— Ну, покончим с этим раз и навсегда.

— Раз брат мой любит Стеклянного Глаза, то передаст от Серого Медведя, что ему грозит большая опасность.

— Ага! — отозвался канадец, бросив на собеседника подозрительный взгляд. — Какая же опасность?

— Больше я ничего не могу сказать.

— Очень хорошо, — посмеиваясь, заметил Меткая Пуля, — ваши сведения очень ценны, хоть и не слишком обстоятельны. Но что же мы должны сделать, чтобы уйти от грозной опасности?

— Мой брат разбудит своего друга, вы сядете на лошадей и уедете отсюда как можно скорее. Вы остановитесь только тогда, когда достигнете противоположного берега.

— Гм! А когда это будет сделано, то опасаться нам будет нечего?

— Решительно нечего.

— Замечательно! — насмешливо сказал охотник. — А когда нам надо ехать?

— Сейчас.

— Еще лучше.

Меткая Пуля сделал несколько шагов с задумчивым видом, потом вернулся к вождю и остановился прямо перед ним. Глаза у индейца сверкали во мраке, точно у тигра, когда он следил за всеми движениями охотника.

— Так вы не можете открыть мне причину, по которой нам следует уехать?

— Нет.

— Также невозможно, не правда ли, объяснить мне, какого рода опасность угрожает нам?

— Невозможно.

— Это ваше последнее слово? Индеец утвердительно кивнул головой.

— Если так, — вскричал Меткая Пуля, стукнув о землю прикладом винтовки, — я сам вам все объясню!

— Вы?

— Да, я! Слушайте же! Речь моя будет не длинной и, надеюсь, весьма любопытной для вас.

Вождь насмешливо улыбнулся.

— Мои уши открыты, — произнес он.