Метка Афины

— Моя дочь… — повторила Афина. — Да, мои дети отомстят за меня. Они должны уничтожить римлян. Ужасные, неуважительные, подражатели римляне. Гера утверждала, что мы должны держать оба лагеря раздельно друг от друга. Я же была против, лучше бы они воевали. Тогда мои дети уничтожили бы этих узурпаторов.

Сердцебиение Аннабет звоном отдавалось в ее ушах.

— Вы хотели этого? Но Вы ведь мудры. Вы обознаны в войне лучше, чем кто-либо…

— Когда-то была, — ответила богиня. — Но потом я была заменена. Уволена. Ограблена, словно трофей, и унесена… далеко от моей любимой родины. Я проиграла. Я поклялась, что никогда не прощу им этого. И ни один мой ребенок не простил бы, — она сосредоточила свой взгляд на Аннабет. — Ты - моя дочь?

— Да.

Богиня вытащила что-то из кармана своей рубашки — что-то вроде старомодного символа метро — и положила его на руку Аннабет.

— Следуй за Меткой Афины, — сказал богиня. — Отомсти за меня.

Аннабет взглянула на монету. Пока она смотрела, она изменилась от нью-йоркского символа метро до древней серебряной драхмы, используемой Афинянами. На монете оказалась сова, священное животное Афины, с оливковой ветвью на одной стороне и греческой надписью на другой. Метка Афины.

Тогда Аннабет понятия не имела, что это означает. Она не знала, почему ее мама вела себя подобным образом. Минерва или нет, но она не должна была быть такой запутанной.

— Мама … — она попыталась сделать свой тон максимально рассудительным. — Перси пропал. Я нуждаюсь в твоей помощи…. — она начала объяснять план Геры относительно примирения двух лагерей, ради объединения сил в борьбе против Геи и ее гигантов, но богиня яростно ударила своей тростью по мраморному полу.

— Никогда! — воскликнула она. — Любой, кто помогает Риму, должен погибнуть. Если ты присоединишься к ним — ты больше мне не дочь. Ты уже подвела меня однажды.

— Мама!

— Мне плевать на этого Перси. Если он перешел к римлянам, позволь ему погибнуть. Убей его. Убей всех римлян. Найди метку, следуй за ней к источнику. Будь свидетелем того, как римляне опозорили меня. Это залог твоей мести.

— Афина — не богиня мести, — Аннабет впилась ногтями в свои ладони. Серебряная монета, казалось, накалялась в ее руке. — Перси — это все для меня.

— А для меня — месть, — зарычала богиня. — Кто из нас мудрее?

— С тобой что-то не так. Что случилось?

— Рим случился! — с горечью сказала богиня. — Посмотри, что они сделали со мной. Сделали из меня римлянина! Они хотят, чтобы я была их богиней? Тогда пусть почувствуют вкус своего же зла. Убей их, дитя.

— Нет!

— Тогда ты — никто, — богиня повернулась к карте метро. Выражение ее лица смягчилось, становясь запутанным и не сосредоточенным. — Если бы я могла найти маршрут … дорогу домой, тогда возможно… Но, нет. Мсти за меня или оставь меня в покое. Ты больше мне не дочь.

У Аннабет защипало в глазах. Она думала о тысяче ужасных вещей, которые она хотела бы сказать, но не могла. Она повернулась и побежала прочь. Она пыталась выбросить серебряную монету, но она просто вновь появлялась в ее кармане, так же, как Анаклузмос в кармане Перси. К сожалению, у драхмы не было волшебных полномочий… по крайней мере, ничего полезного. Монета стала причиной ее кошмаров, и чтобы Аннабет не делала, она никак не могла избавиться от нее.

Сейчас, сидя в своей каюте на борту Арго II, она могла чувствовать, как монета накалялась в её кармане. Аннабет смотрела на модель Парфенона и думала о разговоре с Афиной.

Фразы, которые она услышала за последние несколько дней, циркулировали в ее голове: «Талантливый друг, готовый навестить ее. Никто не восстановит ту статую. Дочь мудрости вечно ходит одна». Аннабет боялась, что, наконец, поняла, значение всего этого. И она молились богам о том, чтобы ее подозрения оказались ложными.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она надеялась, что это Перси, но вместо него в дверном проеме появилась голова Фрэнка Чжана.

— Э-э-э, прости, — сказал он. — Могу ли я…?

Она была так поражена, увидев его здесь, что ей потребовалось время, чтобы понять, что он хотел войти.

— Конечно, — сказала она. — Входи.

Он зашел внутрь, осматривая каюту. Хотя, особо, не было на что посмотреть. На ее столе лежали горы книг, журналов, фотографии папы, управляющего бипланом «Сопвич Кэмэль», усмехаясь и показывая большие пальцы.