Метель в преисподней (СИ)

— Тогда я просто поговорю сам с собой, ты же не против, как я понял? — спросил я. — Отлично. Так вот. За последние несколько дней умерло довольно много людей, входивших в некий клуб, название которого тебе ничего не скажет, да это теперь уже и не важно. Дело в том, что они по, как мне тогда показалось, странному стечению обстоятельств внезапно решили прикончить себя, причём, некоторые довольно изощрёнными и неприятными способами. Например, один из них съел собственную ногу…

Артём резко повернул голову в мою сторону, и я понял по его взгляду, что я попал в точку. Его взгляд внезапно сделался безумным, полным холодной расчётливой ярости и желания воздать всем его врагам по заслугам. Точнее, одному врагу.

— Риппер! — прорычал он.

— Да, — кивнул я. — Он успел перебить за короткий срок довольно много людей, и его необходимо остановить.

— Её, — поправил он меня. — Это — женщина.

А и вправду, почему я решил, что Плохой Парень — именно парень? Как-то в кино и в литературе заведено, что злодей практически всегда лицо мужского пола, и только в очень редких случаях, скорее в виде исключения, это женщина.

Артём нахмурился и всмотрелся в меня, после чего ещё более мрачно сказал:

— Да, я вижу. Ты уже отмечен ею, и она может в любой момент завладеть тобой.

— Что? — удивился я. — Как ты это узнал?

— Просто вижу, я не могу это объяснить. Но зато мне теперь понятно, зачем ты пришёл ко мне. Ты ищешь защиты, верно?

— Да, — согласился я. — Артур упомянул, что ты знаешь некоторые способы.

— Артур? — нахмурился Артём. — «Кассандра», точно. Дай угадаю, Артур мёртв?

Я не ответил. Это и так было ясно.

— Хороший был мужик, жаль, — проскрипел он. — Значит так — самый верный способ от неё защититься — это никогда не попадаться ей на глаза. Именно так она и запоминает кандидатов в свои жертвы. Но в твоём случае это уже бесполезно.

— Это я уже понял, — усмехнулся я.

— Второй способ — убить себя прежде, чем она воспользуется твоим телом. Артур так и сделал, да? Должен был, он со мной на этот счёт советовался на днях.

— Сделал, — кивнул я.

Я не стал ему говорить, что Артур несколько опоздал, отчего его смерть вышла напрасной и ужасной. Ни к чему лишний раз нервировать человека, даже если тот изначально всё-таки сумасшедшим не был. Продержи любого достаточно долгое время в обществе конченых психов и накачивай каждый день его наркотиками, попутно держа привязанным к кровати в подвале — любой спятит. И мне чертовски не хочется узнавать, насколько.

— Но мне этот способ не подходит, — добавил я.

— Третий способ — сделай клеймо на груди, как у меня. Я не знаю, как именно оно работает и почему, но оно реально действует. Я ведь ещё жив!

— Может, это из-за того, что Риппер не хочет в тебя вселяться? — засомневался я.

— Нет, — ответил он. — Она пыталась, но у неё не вышло. До всего этого ведь я тоже не сам дошёл, мне подсказал один, кхм, человек. Откуда он узнал, я не знаю, но всё, что он мне рассказал, оказалось правдой. Взгляни на клеймо, не бойся, не укушу.

— Хорошо, сейчас, — несколько настороженно ответил я.

Всё-таки, хоть Артём и вёл себя как абсолютно вменяемый человек, я буквально мозжечком чувствовал, что сейчас он не нормален, я ещё не нащупал ту грань, за которой начинается его безумие. Просто так людей в психушке не держат, даже несмотря на то, что те могут говорить всё что угодно. В этом нет никакого смысла, люди могут до бесконечности болтать о разных вещах, а под стражу их заключают только тогда, когда возникает угроза обществу. И если Артёма всё ещё держат здесь и пичкают лекарствами, значит, это кому-то нужно, на это есть причины. И не важно, вижу ли я их сейчас или нет.

Да, и ещё: ко мне потихоньку возвращается головная боль, а ощущение страха и тревоги никак не отпускает меня. Вроде бы, всё в порядке, но что-то в воздухе витает нехорошее. Ненавижу это ощущение!

Я встал со стула и медленно подошёл к Артёму. Тот не сводил с меня своих голубых глаз. Он кивнул в сторону ворота рубахи, указывая подбородком на грудь, туда, где находилось его защитное клеймо. Я осторожно расстегнул несколько пуговиц и отвернул ворот, и перед моим взором предстало клеймо.

— Вот чёрт! — вырвалось у меня.

Под клеймом я представлял что-то вроде замысловатой татуировки, выполненной по всем правилам восточных мастеров, при полной луне, особыми чернилами, да ещё и с постоянным окуриванием анашой во время всей процедуры. Хрена с два! Клеймо было самое натуральное, вроде тех, что ставят скоту на задницу, чтобы в случае, если животинка сбежит, её можно будет легко опознать. Гигантский круг обожжённой кожи размером с мою ладонь без учёта пальцев, от краёв к середине которого идут ровно семь нитей, завивающихся в спирали. Не представляю, как же, должно быть, было больно сделать вот такую штуку.