Метель в преисподней (СИ)

Ему тоже здесь было неуютно, это точно. Но лично мне куда приятнее осознавать, что я не один здесь нормальный, и что в случае чего есть на кого положиться. Ну, я надеюсь на это, хотя странное поведение Виктора меня немного насторожило.

Мы медленно шли мимо камер, и возле каждой из них шёпот становился громче, и от сказанных вещей либо несло полным бредом, либо волосы становились дыбом.

— Плоть! Плоть! Я вижу плоть и кровь! Я хочу их вкусить, почувствовать их тепло своим языком!

— Я не хотел, я не хотел… я только хотел, чтобы она улыбнулась… проклятый нож! О Господи, я не хотел…

— Оно идёт! Я чувствую это у себя внутри, оно растёт, растёт! Мне страшно, я не могу сопротивляться! Страшно… осталось совсем немного времени, прежде чем оно наберёт силу…

— Сиреневая волна, я вижу, как она распространяется. Больно, она колючая… и его лицо, оно так и стоит у меня перед глазами! Что? Это ты?! Это ты виноват!!!

Я вздрогнул от этого внезапного крика и резко отскочил в сторону от заколотившейся двери. Через крохотное окошко на меня смотрело обезображенное безумием подозрительно знакомое лицо. Я с некоторым трудом вспомнил этого мужика — он был среди тех, кто пытался остановить меня и Джона, когда мы выбирались из плена, организованного Наумовым. Сиреневая волна — должно быть, он говорит про электрическую волну, которую выпустил Алексей, пытаясь прикончить нас, но кто же знал, что он при этом заденет ещё и своих людей? Так что действительно, в какой-то мере я виноват в том, что этот человек оказался здесь.

— Заткнись, Колян! — охранник тоже вздрогнул, но не растерялся, в отличие от меня. Он подскочил к двери и, мигом достав резиновую дубинку со своего пояса, постучал ей по толстому стеклу. — Что на тебя нашло?!

Проклятье, его даже зовут так же, как и меня! Прямо знаки судьбы, если бы только я в неё верил. Кто-то пытается пошутить попыткой убеждения меня в том, что здесь для меня самое место, вот только на его беду у меня сегодня плохое чувство юмора.

Колян успокоился, и мы через несколько секунд дошли до конца коридора и упёрлись в левую дверь. Охранник заглянул внутрь через стекло и, кивнув, что всё в порядке, провёл магнитной картой по считывателю. Замок пискнул, и охранник отворил дверь, пропуская меня внутрь.

— Входи, он привязан, — сказал он мне. — Я покараулю здесь, дверь закрывать не буду. Если что — кричи.

— Обнадёживающе, — прокомментировал я, с изрядным усилием проглотив подступивший ком в горле.

Он хмыкнул, но ничего не сказал. Судя по прилипшим к его лбу волосам, его страх никуда не делся. Как и мой, собственно.

Я собрался с силами и вошёл внутрь маленькой комнаты, единственной мебелью в которой была вмонтированная в пол и стену кровать, к которой и был привязан Артём, да приваренный к полу металлический стул с маленькой подушкой в качестве сидения. Чистый пол, зелёные стены, ещё одна тусклая лампочка над головой на высоте, на которой до неё не достать даже Майклу Джордану в прыжке, и на высоте примерно двух метров небольшое окошко на улицу, правда, сейчас засыпанное снегом. Наверное, если бы сейчас там не было темно, то свет бы пробивался сюда.

Артём выглядел почти так же, каким я запомнил его с фотографии из личного дела. Тридцать с небольшим лет, худое треугольное лицо, тёплые голубые глаза, но грустные и нездорово блестящие, брови тонкие и артистичные, когда-то сломанный и оттого чуть косящий влево нос. На фотографии у него были короткие светлые волосы, здесь же он блестел гладко бритой черепушкой.

Он не обратил на меня никакого внимания, когда я вошёл в комнату, отчего я предположил, что тот на лекарствах, хотя Виктор и заверял меня, что специально ради моего визита его временно снимут с них, чтобы мы смогли побеседовать. Я медленно подошёл к нему и посмотрел ему в лицо, и он только после этого обратил на меня внимание. Какое-то мгновение с любопытством разглядывал меня, после чего сказал:

— Чего надо?

Тембр голоса у него был точно такой же, как у Семёна, сразу видно сильную кровь, и разговаривай я с ними по телефону, запросто бы перепутал их.

— Поговорить, — ответил я. — Меня зовут Коля, кстати. Я — следователь, но здесь по неофициальному делу.

Артём хмыкнул и отвернулся к стене.

— А мне какое до этого дело? — мрачно спросил он. — Можешь поговорить сам с собой, здесь много таких.

— Я просмотрел твоё дело, — продолжил я. — Поначалу я тоже счёл тебя сумасшедшим маньяком…

— Мистер конгениальность.

— … но недавно со мной произошли, кхм, кое-какие события, и я вынужден признать, что я поторопился с выводами о тебе.

— Ты собираешься выпустить меня отсюда? — раздражённо спросил он, перебив меня ещё раз.

— Э… нет, — немного растерялся я.

— Тогда катись отсюда. Я тебя не буду слушать.

Я вздохнул.