Метательница гарпуна

— Может быть, тебе действительно не стоит сегодня ходить в школу? — осторожно спросила Маша.

— Нет, пойду, — ответил Спартак. — Если уж совсем не смогу заниматься, отпрошусь…

Маша дождалась здесь девяти часов и пошла в райком. По дороге она вдруг почувствовала, что стесняется мехового кэркэра, старается поскорее добраться до райкома, чтобы спрятаться там от любопытных взглядов прохожих, которые узнавали и не узнавали ее.

Похоже было, что Саша Мухин и Николай Кэргына тоже не сомкнули глаз в эту тревожную ночь.

— К нам летит большой вертолет МИ-8, — сообщил Мухин. — На нем — комиссия для расследования причин катастрофы. Из Анадыря вышел пассажирский. Останки погибшего повезли в Лукрэн. Туда ушли оба вездехода. Так что только после обеда полетим. Я разговаривал с Ходаковым, он просил отправить тебя с первым рейсом, не позднее послезавтрашнего дня. — Мухин помолчал. Потер твердой ладонью голову. — Да, горе, — глухим голосом продолжал он. — Всех спас, а сам погиб… Какой человек!

— Не забудьте, чтобы в Лукрэн взяли сына Пинеуна, — попросила Маша.

— Не забудем, — пообещал Николай Кэргына. — Из Анадыря уже вылетела Валя. А вам, Мария Ивановна, лучше бы пойти в гостиницу и хорошенько отдохнуть. Я попросил жену принести вам туда одежду.

— Да, надо бы переодеться, — машинально сказала Маша…

У крыльца ее ждала райкомовская машина.

Приехав в гостиницу и пройдя в свой номер, Маша скинула кэркэр, повалилась на кровать и зарыдала. Так она и уснула со слезами на глазах. Уснула таким крепким сном, что не слышала, как приходила жена Кэргыны, как дежурная поставила на стол термос с чаем и бутерброды.

Ее разбудили уже перед самым отлетом. Маша, не присаживаясь к столу, выпила стакан чаю, съела бутерброд и стала переодеваться…

На вертолетной площадке ждали только ее. В толпе отлетающих она узнала Валю. Рядом стоял Спартак. Когда все вошли в салон вертолета, Маша увидела там несколько железных венков с ярко окрашенными зеленой краской листьями.

— Такое горе! — всхлипнула Валя, здороваясь с Машей. — Я всегда думала, что добром у него не кончится.

— Мама, не надо, — перебил ее Спартак. — Он погиб совсем трезвым и как настоящий человек, спасая других.

— О погибших всегда говорят хорошо, — обиженно поджала губы Валя.

Она стала еще красивее — прямо столичная дама. На голове у нее была пышная шапка из меха голубого песца, на ногах — расшитые бисером корякские торбаса, шуба из первоклассной норки. Маша-то понимала толк в мехах. И знала, как шьются такие шубы. Это называется «нестандарт»…

В большом вертолете были удобные мягкие кресла. Маша всю дорогу смотрела в иллюминатор. Летчик сделал круг над местом катастрофы, словно отдавая честь погибшему человеку и честно отслужившей свою нелегкую службу машине.

Траурный митинг состоялся в колхозном клубе.

Сколоченные вместе стулья убрали прямо на улицу, а гроб поставили на возвышение. Крышка была наглухо заколочена.

Маша не слушала речей. У нее было такое чувство, будто это происходит во сне. Она старалась проснуться, чтобы исчезло все это, но ничего не исчезало. Мельком заметила, как становятся в почетный караул Кэргына и Мухин. Каким-то образом сама очутилась в почетном карауле с красной повязкой на рукаве чужого пальто. Едва сдерживая слезы, на нее в упор смотрели Антон Каанто и Сергей Кымын.

А потом она поднималась вместе со всеми на холм, где уже была вырыта могила. Когда гроб засыпали мерзлой землей, смешанной со снегом, и водрузили деревянный обелиск с жестяной звездой, прислонили венки с железными зелеными листьями, звенящими на ветру, у Маши так перехватило горло, что отнялось дыхание. Ей показалось, будто пришла и ее смерть. Маша незаметно удалилась в сторону, села на сугроб и положила в рот кусок снега.

Один за другим уходили люди с кладбища. Мухин подошел к ней, спросил:

— Когда за тобой присылать?

— Завтра.

— Послезавтра первым рейсом в Анадырь.

Маша покорно кивнула.

У могилы остались только Валя и Спартак.

Перед тем как покинуть кладбище, они тоже подошли к Маше.

— Не знаю, что теперь делать с парнем, — жалостливо проговорила Валя. — Оставлять его с бабушкой или брать к себе?

— Мария Ивановна, скажите маме, что я должен закончить седьмой класс, а потом видно будет, — попросил Спартак.

— Я думаю, он прав, — сказала Маша.

— Так ведь фактически один остается, — колебалась Валя.

— Не один! — возразил Спартак. — Со мной бабушка. И Мария Ивановна тоже…

— А вы разве не уезжаете? — удивилась Валя.

— Я вернусь, — твердо ответила Маша.

Вечером она пошла в осиротевший домик на берегу залива. Стояла отличная погода, и роскошный йынэттэт — полярное сияние — полыхал по всему небу.

Маша вошла в тамбур, некоторое время помедлила перед обитой оленьими шкурами кухонной дверью.

В кухне было темно, а плита еще теплая. Маша нашарила на стене выключатель. Вспыхнул ослепительный свет.

Села на диван и огляделась. Вещи долго живут после смерти их владельца, но по каким-то неуловимым признакам уже видно было, что нет той хозяйской руки, которая их касалась.