Местный обычай. Путь разведчика

— В течение всего этого времени, — пробормотал Эр Том, — я не встретил ни одного лица, которое показалось бы мне привлекательным, не чувствовал ни малейшего желания. В течение всего этого времени я был мертвецом, лишенным радости. А потом я увидел ее снова, и это было как будто… как будто с нашей последней встречи прошел всего лишь день, и меня помнили — и мне были рады. Я был долгожданным. Желанным.

«О боги!» Даав едва заставил себя остаться сидеть на подлокотнике кресла, продолжая слабо сжимать пальцами чашу с мисравотом и смотреть брату в глаза. В душе его с рычанием проснулась ревность: ведь Эр Том принадлежал ему, любовь Эр Тома была его собственностью, которой он не собирался делиться с какой-то…

Он заставил себя тихо и медленно вздохнуть, утихомиривая свои чувства. Эр Том был его братом, человеком, которого он любил больше всех на свете, его идеальной противоположностью, его противовесом. Ранить своего брата — значило бы ранить самого себя, и какая радость будет от того, что оба получат смертельные удары?

— Это… — проговорил он и сам услышал, насколько хриплым стал его голос. Он откашлялся. — Это тот вопрос, который ты собирался представить Делму?

Эр Том согласно кивнул.

— Это так.

Он поднял взгляд, и в глазах его появилась тревога.

— Я… поговорил бы… немного… со своим братом — прежде чем беспокоить Делма.

— А кто бы так не сделал!

Даав протянул над игральным столом свою руку. Кольцо Корвала блеснуло в лучах света, и он с абсурдным чувством облегчения ощутил, как Эр Том сжал его пальцы в крепком и теплом пожатии.

— Делм пока ничего не слышал, — поспешно заявил он, проклиная меланти и дефект генов, из-за которых Карин не смогла получить Кольцо.

Однако Карин ни за что не Увидела бы юного Шана и скорее всего моментально отправила бы ученую землянку восвояси, не дав ей ни кантры, ни решения. А Эр Том стал бы жертвой такого наказания, какое подсказало бы ей злорадство. Он резко вздохнул и крепко пожал пальцы брата.

— Ты должен мне рассказать, — попросил он. — Брат — то, что ты привез домой своего ребенка — и в особенности его мать! — как это делает тебя готовым заключить брачный контракт в соответствии с приказом твоего Тоделма?

Губы Эр Тома сжались, хотя он и не выпустил руки Даава.

— Ты сочтешь меня безумцем, — прошептал он, и в лиловых глазах блеснули слезы.

— Милый, мы все безумцы, — отозвался Даав, на этот раз не пытаясь смягчить правду. — Спроси кого угодно: все скажут тебе одно и то же.

Появилась легкая улыбка — всего лишь чуть приподнялись уголки губ, — и этот лучик осушил сверкающие слезы.

— Да, — негромко согласился он. — Но, видишь ли, я не целиком готов казаться таким самому себе.

Он чуть сжал пальцы Даава, а потом отпустил его руку.

— Когда я расстался с тобой несколько недель назад, я намерен был привести в исполнение один план, который почитал необходимым исполнить. После чего я… надеялся… предстать перед Целителями со спокойным лицом и уйти от них послушным.

Даав пошевелился на своем подлокотнике.

— Целители… в этом не было необходимости, если не считать того, что ты не привел свой план в исполнение.

— Да. — Эр Том вздохнул. — И тем не менее необходимость существовала. Как я уже сказал, последние три года я не видел ни одного лица, которое бы мне понравилось. Три года… траура… по той, кому я подарил нубиат. Какое право я имел являться с этим на заключение контракта? Дочь Нексона молода, это ее первый брак. Честь требует, чтобы ее супруг был внимательным, способным на… доброту. Мне давным-давно следовало бы обратиться к Целителям, но только я не хотел забывать…

Он судорожно вздохнул и взялся за рюмку, хотя пить не стал.

— Я хотел встретиться с Энн, — тихо признался он, — только чтобы сказать ей, что я ее любил. Я знал, что эти слова будут ей дороги. И я не мог допустить, чтобы этот факт полностью потерялся благодаря искусству Целителей. Это должно было стать… простым шагом, легко осуществимым.

— А ребенок? — тихо спросил Даав.

Эр Том поднял руку, чтобы провести пальцами по ярким волосам: эта привычка указывала на крайнее смятение мыслей, и такой жест очень редко появлялся с тех пор, как он оставил детство позади.

— Никакого ребенка не было, — проговорил он, и в его голосе тоже проявилось смятение. — Три года назад не было ни ребенка, ни речи о ребенке.

— О! — Даав опустил глаза, остановился взглядом на колоде и взял ее, а потом застыл, держа ее в руке и пристально глядя в никуда.

— И ты все еще жаждешь эту женщину? — спросил он.

Эр Том рассмеялся — отрывисто и резко.

— Жажду? Я умираю без нее! Я поражаю самого себя своим желанием! Для меня нет звуков без ее голоса, нет ощущений без ее прикосновения!

Даав поднял голову, потрясенно глядя в лицо своего брата. Спустя пару мгновений он прикоснулся языком к пересохшим губам.

— И тем не менее она отказывается от брачного контракту — упрямо продолжил он, намеренно заставляя себя говорить рассудительно-спокойным тоном. — Не исключено, что… глубина твоей страсти… может… без всякого для нее бесчестья… не быть взаимной!