Месть Седьмой

— Держись от меня подальше, — говорит она сдержанным, но достаточно громким голосом, тем самым доводя до сведения всех в баре, что это предупреждение относится ко всем, а не только к парню, которому она чуть не сломала руку.

Теперь в баре действительно повисает тишина. Я замечаю, как один из выпивох перехватывает свою пивную бутылку за горлышко, чтобы удобней было ей размахивать. Пара бугаев за дальним столиком обменивается взглядами и встает, позыркивая на нас. Какое-то мгновение мне кажется, что на нас вот-вот набросится весь кабак. Ну что ж, для них это кончится плачевно, о чем я и пытаюсь сообщить им сердитым взглядом. Девятый, который со своими черными лохмами и грязным лицом удачно вписывается в обстановку, похрустывает костяшками и вальяжно кивает головой, наблюдая за толпой.

Наконец, один из деревенщин, играющих в бильярд, кричит:

— Майк, тупица ты эдакий, извинись и дуй сюда! Твоя очередь бить!

— Прости, — хныкает Майк. Его рука уже посинела там, где схватила Марина. Она отпихивает парня подальше, и он, стараясь на нас не смотреть, отходит к дружкам, потирая пострадавшую конечность.

Обстановка разряжается. Все возвращаются к своим делам, то есть продолжают лакать пиво. Полагаю, такого рода сцены: маленькие стычки, дуэли взглядами, а то и поножовщина, происходят в «Зверолове» постоянно. Рутина. Как я поняла, это такое место, где никто не задает лишних вопросов.

— Держи себя в руках, — говорю я Марине, подходя к бару.

— Я и держу, — отвечает она.

— Что-то не похоже.

Опережая нас на шаг, Девятый первым подходит к барной стойке, освобождает место между двумя сгорбленными пьяницами и хлопает ладонью по щербатой деревянной стойке.

Хозяин-бармен, который выглядит лишь слегка трезвее и опрятнее своих клиентов, вероятно из-за надетого на него фартука, поднимает на нас усталый, полный неодобрения взгляд.

— Сразу предупреждаю: под стойкой у меня дробовик. Лишние хлопоты мне ни к чему, — предостерегает он.

Девятый в ответ ухмыляется:

— Не парься, старина. Есть у вас чего пожрать? Мы помираем с голоду.

— Могу пожарить вам бургеров, — отвечает он после секундного размышления.

— Они же не с мясом опоссума или чего-то подобного? — спрашивает Девятый, но сразу вскидывает руки. — Забей, не хочу знать. Давай тройку ваших лучших бургеров, приятель.

Я перегибаюсь через барную стойку, прежде чем хозяин уходит в кухню:

— От вас можно позвонить?

Он тыкает пальцем в дальний темный угол бара, и я замечаю там косо висящий на стене телефон-автомат.

— Можешь попробовать. Иногда он работает.

— Походу, тут все работает иногда, — бормочет Девятый, глядя в телевизор, висящий над барной стойкой. Сигнал ужасный, из-за помех транслируемый выпуск новостей почти не слышно, торчащая из сети V-образная антенна явно не справляется со своей задачей.

Как только хозяин исчезает в кухне, Марина присаживается на третий от Девятого стул и, ни на кого не глядя, увлеченно следит за помехами на экране. Тем временем Девятый принимается барабанить пальцами по стойке, почти с надеждой озираясь вокруг в поисках алкаша, который посмеет что-нибудь ему вякнуть. Никогда не чувствовала себя нянькой больше, чем сейчас.

— Пойду, попробую дозвониться до Чикаго, — говорю я.

Но тут рядом со мной в пространство у бара втискивается тот самый тощий куряга, который был снаружи. Он ухмыляется мне, видимо, рассчитывая таким образом меня очаровать, но весь эффект портит пара отсутствующих зубов и то, что улыбка так и не достигает глаз, придавая ему дикий и отчаянный вид.

— Привет, лапуля, — говорит он, из чего сразу становится ясно, что он пропустил наглядную демонстрацию Марины на тему, что бывает с пьяницами, пытающимися нас закадрить. — Угости стаканчиком, и я тебе такое расскажу, обалдеешь!

Прожигаю его взглядом:

— Изыди.

Бармен возвращается из кухни, принося с собой запах жареного мяса, отчего мой желудок начинает урчать. Он замечает вертящегося возле меня курягу и тут же щелкает пальцами у него перед носом.

— Дейл, кому говорено: без денег сюда не суйся, — рявкает он. — А ну-ка проваливай отсюда, живо.