Месть под расчет

Шторы в спальне были задернуты, однако луч солнца рассекал кресло возле камина. Там, вытянув перед собой ноги, сидел Линли. На столике рядом с ним стоял поднос с едой. С завтраком, судя по всему. Дебора разглядела темную корочку тоста.

Заговорила Дебора не сразу, пытаясь вспомнить, что было после жуткой сцены на вилле Тренэр-роу. Сначала ей дали бренди, потом она услышала голоса, потом зазвонил телефон, потом была машина. Каким-то образом она вернулась из Нанруннела в Ховенстоу, где ее уложили в постель.

На Деборе была голубая атласная рубашка, которую она видела в первый раз. Такой же пеньюар лежал у нее в ногах. Дебора села:

— Томми!

— Ты проснулась.

Томми подошел к окну и немного раздвинул шторы, чтобы впустить дневной свет. Оказалось, что окна были немного приоткрыты, и он распахнул их, так что в комнате стали слышны крики чаек и бакланов.

— Сколько времени?

— Одиннадцатый час.

— Одиннадцатый?

— Ты проспала больше двенадцати часов. Ничего не помнишь?

— Так, обрывки. Ты долго ждешь?

— Да как сказать.

Тут только Дебора обратила внимание, что он почему-то не переоделся и не побрился, а под глазами у него черные провалы.

— Ты был тут всю ночь?

Линли не ответил и не отошел от окна, оставаясь довольно далеко от нее. Над его головой Дебора видела небо. И волосы у него золотились на солнце.

— Пожалуй, я сегодня отвезу тебя в Лондон. Одевайся. — Кивком головы он показал на поднос. — Это здесь с половины девятого. Может быть, принести тебе что-нибудь другое?

— Томми, — сказала Дебора. — Ты… неужели?..

Она попыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее и никак не реагировал на ее слова, поэтому она замолчала.

Сунув руки в карманы, Линли опять повернулся к окну:

— Джона Пенеллина привезли домой.

Дебора подхватила эту тему:

— А Марк?

— Боскован знает, что он брал «Дейз». А кокаин… — Линли вздохнул. — Пусть решает Джон, пока это в моей власти. Я не буду решать вместо него. Не знаю, как он поступит. Наверно, он еще не готов отпустить сына. Не знаю.

— Ты мог бы сообщить о нем.

— Мог бы.

— Но не сообщишь?

— Пусть Джон решает. — Запрокинув голову, он смотрел на небо. — Сегодня прекрасный день. Отличный день для полета.

— А что Питер? С него сняты обвинения? — спросила Дебора.

— Сент-Джеймс думает, что Брук купил эрготамин в пензансской аптеке. Правда, его не продают без рецепта, однако это не первый раз, когда аптекарь идет на уступки. Да и что такого особенного? Брук пожаловался на мигрень. Аспирин, мол, не помогает. А в субботу все врачи отдыхают.

— Он не думает, что у Джастина могли быть свои таблетки?

— Он не думает, что у Джастина были причины ими запасаться. Я сказал ему, что на самом деле это не имеет значения, но он хочет полностью избавить Сидни, да и Питера тоже, от подозрений. Он поехал в Пензанс.

Линли умолк, словно исполнил свой долг.

У Деборы перехватило дыхание. Линли стоял в совершенно неестественной позе.

— Томми, — сказала она, — я видела тебя на крыльце. Я знала, что ты жив. Поэтому, когда появились носилки…

— Труднее всего было сказать маме, — продолжал он. — Я смотрел на нее и понимал, что убиваю ее каждым произнесенным словом. Она не плакала. По крайней мере, в моем присутствии. Потому что мы оба знаем, что, в сущности, вина лежит на мне.

— Нет!

— Если бы они поженились много лет назад, если бы я разрешил им пожениться…

— Томми, нет.

— Она не будет горевать на моих глазах. Она не позволит мне разделить с ней ее горе.

— Томми, милый…

— Это было ужасно. — Он провел ладонью по фрамуге. — На секунду мне показалось, что он и в самом деле может застрелить Сент-Джеймса. Но он взял дуло в рот. — Линли кашлянул. — Почему никогда нельзя подготовиться ни к чему подобному?

— Томми, я знаю его всю мою жизнь. Он как член моей семьи. Когда я решила, что его убили…

— Кровь. Всюду был мозг. Даже на окне. Кажется, мне это никогда не забыть. И это, и все остальное тоже. Как в кино. Стоит мне закрыть глаза, и я снова все вижу, словно опять прокручивается пленка.

— Ох, Томми, пожалуйста, не надо, — несчастным голосом проговорила Дебора. — Пожалуйста. Подойди ко мне.

На сей раз он прямо посмотрел ей в глаза:

— Этого недостаточно, Деб.

Он проговорил это ласково, но Дебора все равно испугалась.

— Чего недостаточно?

— Того, что я люблю тебя. Того, что я хочу тебя. Я всегда думал: что Сент-Джеймс тысячу раз дурак, что не женился на Хелен. Я не мог понять. А теперь мне кажется, что я понимал, только не хотел смотреть правде в глаза.

Дебора сделала вид, что не слышала его слов.

— Томми, мы будем венчаться в Ховенстоу? Или в Лондоне? Как ты хочешь?

— Венчаться?

— Ну да, дорогой. В Ховенстоу или в Лондоне?

Он покачал головой:

— Нет, Дебора, только не это. Я так не хочу.

— Но я хочу тебя, — прошептала Дебора. — Томми, я люблю тебя.

— Я знаю, что тебе очень хочется в это верить. Видит бог, я тоже хотел бы верить. Если бы ты осталась в Америке, если бы ты не вернулась домой, если бы я уехал к тебе туда, у нас мог бы быть шанс. Но теперь…

Линли все еще стоял очень далеко, возле окна, и Деборе это стало невыносимо. Она протянула к нему руку:

— Томми. Томми. Пожалуйста.