Месть по закону

Все-таки правы классики криминалистики — всякое преступление оставляет финансовый след, а во всяком преступлении ищите женщину! Как ни крути, а два эти постулата были и остаются неопровержимыми. Но даже в этой ситуации втягивать в безобразие диких мужских забав Сашу у Антона не было никакого желания. Помочь — она, конечно, поможет, с огромной радостью. Антон даже чувствовал, что Саша будет просто счастлива ему помочь, но едва он представил эту хрупкую женщину в руках отморозков Пастора… Отрезая себе путь даже в случае безвыходной ситуации, Струге, не запоминая телефоны, смял карточку и выбросил ее в грязь. А ведь он едва не потянулся к телефону… Вспоминая знаменитую фразу прокурора области Махрова — «Свое дерьмо я никогда не подкладываю в горшок ближнего», Антон закинул сумку на плечо и стал подниматься на пригорок, с которого, он знал, хорошо видна автозаправочная станция. Вот там, предварительно приведя себя в относительно приличный вид, и можно будет нанять частника.

А куда ехать? Вот на этот вопрос и нужно будет ответить, пока вода и чистая тряпка будут смывать с куртки, брюк и обуви килограммы грязи.

— В этом долбаном Тернове есть место, где тебя не будут ни видеть, ни слышать?! — вырвалось у Струге, когда он стоял в стороне от заправки, опершись на кран.

— Че говоришь? — спросил подошедший слесарь, протягивая обещанную тряпку.

— Хороший город Тернов, говорю, — буркнул Антон, отбирая кусок ватина. — Недавно приехал, а уже столько впечатлений!

— Да, город у нас хороший, — согласился слесарь. — Одни козлы. Что бандиты, что менты. Бандиты приезжают — плати за то, чтобы другие бандиты не грабили. Платишь. Приезжают менты — плати за то, чтобы бандиты не грабили. Так и платишь, и тем, и другим. А лучше бы раз в месяц грабил кто-нибудь. Дешевле бы выходило.

— Что ж в милицию официально не заявите? — угрюмо осведомился Антон, счищая грязь с ботинка.

— Ага. В нашей стране это самый путевый вариант, — ухмыльнулся слесарь, посматривая на колонки. — Бандюки станцию спалят, менты, естественно, никого не найдут и ничего не докажут, а если найдут — суд тех бандюков оправдает за отсутствием состава преступления. Ты в суде хоть раз был?

— Приходилось…

— Во! Много у нас справедливости в суде? А все почему? Потому что в суды блатные лезут. Дочки да сынки власть имущих. Судьями. Мозгов — кот насрал, да столько же образования. А к власти хочется. Папики их и пихают. Мой знакомый два месяца назад стоял на грузовике в городе, на красном свете светофора. Ему в задницу «Тойота» влетела. И что ты думаешь? Судья вынесла решение — моему знакомому возмещать ущерб. Областной суд отменил, конечно, такое решение, но сам факт?

— Ты прямо философ, — заметил Струге. — А кому платите-то? Ну, «братки» от кого приезжают?

— Ты и впрямь приезжий. — Слесарь разочарованно помотал головой. — Здесь все только одному платят. Пастору.

— Попу, что ли?! — прикинулся Антон.

— Ага, попу. Только приход у него чересчур уж большой. Но с памятью у них все в порядке. Аккурат восемнадцатого числа за пожертвованиями приезжают…

— Так это ж сегодня!

— Вот сегодня и приедут.

Антон подумал.

— Слушай, уважаемый, можно, я у вас до вечера перекантуюсь? Куда мне сейчас в город? Мокрый весь, как енот-полоскун. Чайком напоишь? Я на бутылочку пожертвую ради такого случая…

— А, ради бога. Вон, видишь, рядом с заправкой «шиномонтажка»? Это тоже наша. Я там и работаю. Ступай, там тепло и сухо.

Струге вынул из кармана и протянул мужику последнюю сторублевую купюру. Оставались только доллары — несколько зеленых купюр, «изъятых» у Вострикова.

Внутри строительного вагончика было на самом деле тепло и уютно. Подождав, пока слесарь усядется в первую же машину, следующую в город («за бутылочкой»), Антон быстро вышел из шиномонтажного цеха и зашел за него с тылу. Ограждение заправки и цеха было общим и представляло собой полукруг наполовину вкопанных в землю колес. Спрыгнув с бетона площадки, Струге направился к одному из колес. От сумки на некоторое время нужно было избавиться…

Взрыв разорвал тишину ночного города и сорвал с крыш близстоящих домов стаи голубей. Разбившись на десятки более мелких стай, они, обезумев, стали метаться в поисках безопасного места. Вразнобой запищали-завыли сигнализации припаркованных неподалеку иномарок. Как по команде в окнах стал зажигаться свет, и к стеклам прижимались и прижимались лица людей, пытавшихся если не понять причину взрыва, то хотя бы определить марку лежащей вверх колесами машины.

Ее разорвало, словно жестяную консервную банку, доверху наполненную порохом и брошенную в костер. Уже невозможно было определить, даже стоя рядом, ни цвета машины, ни ее номерных знаков. Огонь и взрывная волна превратили красавец-»Мерседес-500» в груду искореженного металла.

Уже выли, подъезжая, пожарные машины, и этот вой резал слух всех проснувшихся жителей микрорайона. Его слышали все, за исключением двух пассажиров «Мерседеса». Собственно, они не успели услышать и сам взрыв. Ударная волна, опережая звук, разметала их в клочья внутри салона.