Месть по наследству

По настоянию Вилкова друзья заняли позицию друг напротив друга по обе стороны от входа в короткий тупиковый коридор, где притаился бандит. Подумав, Дэн высунул из-за угла ствол и выстрелил, не целясь, куда-то под потолок. Просто так, для острастки и чтобы охранник знал, что оружие у них имеется. Только после этого Генка, не высовываясь в коридорчик, коротко и спокойно объяснил бандиту расклад сил и дал на раздумья одну минуту.

— Время истекло. Что решил?

— Я сдаюсь!

— Оружие сюда толкни.

Генка высунул в проход ногу и удачно перехватил скользящий по ламинату АКМ. Потом шагнул из укрытия и наклонился, чтобы поднять оружие. И тут над самым его ухом грохнул выстрел. Соловьев отшатнулся назад и недоуменно посмотрел на Дениса. Тот держал в руках «беретту», из которой только что стрелял.

— Извини, немного задержался. Целился наверняка.

— Зачем?! Он же сдался!

— Ты так думаешь? Всю ту минуту, которую ты дал ему на раздумье, он потратил, чтобы незаметно перетащить свой «макаров» из штатной кобуры за пояс.

— Когда это ты успел разглядеть, что у него имеется кобура с пистолетом?

— Видите ли, мой дорогой депутатский друг, я не зря отсутствовал за вашим столом в ресторане. Среди прочих важных мероприятий мне удалось исподтишка подглядеть за этим хитрожопым кадром и, кроме АКМа в руках, заметить пистолет в кобуре. Когда он бросил тебе только автомат, хотя ты и сказал «оружие толкни», нетрудно было догадаться, что ПМ приберегается для другого «особого случая», а именно: продырявить твою глупую, доверчивую башку! Требовалось сыграть на опережение. Пошли, посмотрим, как получилось.

— Здорово получилось, — констатировал Соловьев, рассматривая приличных размеров дырку точно в середине лба бандита, — как в тире.

— На самом деле это вовсе не лучший вариант, — Денис вздохнул, — но выбирать не приходилось: раненый, он наверняка успел бы дырок в тебе наделать. Вот только теперь мы имеем четыре трупа и один истекающий кровью полутруп. А нам до зарезу нужен не просто «язык», а живая ниточка к лежбищу Княжича. Значит, осталось единственное место: «полицейский» катер, к которому даже подобраться незаметно практически невозможно.

— Брось прибедняться! И не такие пароходы брали. Вспомни-ка «Гоголь» у причала на Яграх в Северодвинске.

— Ох, Генка, когда это было!

— Пфу! Подумаешь, десять лет назад! Руки-ноги-то помнят.

— Как же я мог забыть?! Ведь сам на него проникал с воды через иллюминатор! А уж на какой-то полицейский катер… Молодец, депутат!

— Я с тобой пойду!

— Гена, — спокойно и серьезно ответил Вилков, — ты же умный человек, ну, куда тебе в холодную воду с твоим простреленным легким? Да и нечего там делать вдвоем. Оставайся в ресторане. Ты же у нас единственный уникум, на которого тамошняя атмосфера никак не влияет. Может, тебя потом в Кунсткамеру сдать? Тут рядом. Ладно-ладно, повременим. Последи за раненым, чтоб не окочурился раньше времени, ну, и за остальными тоже: вдруг кому помощь понадобится еще до приезда «скорой». Переборки пооткрывай, может, проветрится чего. А я пока пригляжу самый комфортный и безопасный путь на «полицейскую шаланду». Адиос!

— Эй! — окликнул Соловьев уходящего Дениса. — Ты там, на катере. поосторожней, ладно? И пообещай, что дальше никуда не сунешься! Без меня.

— Депутатский контроль? Обещаю!

У выхода на проходную палубу Вилкова неожиданно догнал капитан теплохода:

— Извините, товарищ капитан 2 ранга. Мы подходим к Елагину мосту.

— Капитан, я не занимаюсь судоходными делами. Действуйте, как положено по вашей инструкции.

— Дело в том, что при проходе объекта под сводами моста к нему не может быть пришвартовано никакое иное плавательное средство. Отсюда следует, что полицейский катер…

— Понятно-понятно, — перебил Вилков, — он должен быть на время прохода отшвартован.

— Так точно.

— А сейчас необходимо предупредить об этом рулевого на катере.

— Так точно!

«Надо же, как вовремя!» — подумал Денис.

— Инструкции, безусловно, надо соблюдать неукоснительно, чтобы не создавать помехи для судоходства. Поэтому мы сделаем так.

Через десять минут на верхней прогулочной палубе теплохода показался капитан. На нем была надета парадная форменная тужурка с множеством золотистых галунов на рукавах и на погонах, белая фуражка с высоченной тульей и огромным вышитым золотой нитью «крабом». На руках красовались ослепительно белые перчатки. Оглядевшись вокруг, он оглушительно громко свистнул и взмахнул рукой в сторону полицейского катера. Не заметив ответной реакции на свой призыв, капитан, не торопясь, спустился по трапу, приблизился к самому началу аппарели и крикнул:

— Эй, на судне!!!

Только теперь дверь ходовой рубки катера немного приоткрылась, и наружу высунулась голова в форменной фуражке.

— Чего надо? — прозвучал вопрос.

Игнорируя отсутствие дружелюбия и откровенно грубый тон, капитан менторским тоном изрек: