Месть моя сладка

— Ты хорошо провел время в «Ротонде»? — осведомилась я. — Билет мой продал?

— Угу. — С этими словами Дэвид полез в карман и извлек из него смятую десятифунтовую купюру.

— Спасибо. А кому продал? Я его знаю?

— Откровенно говоря, — ответил Дэвид (немного сконфуженно, как мне показалось), — я продал его Лайзе Браун.

— Лайзе Браун?

Помните эти сцены в телесериалах про «Скорую помощь», когда больной, испытав сильнейшее потрясение, задыхается и из последних сил жмет кнопку экстренного вызова медсестры? Примерно такой шок испытала я.

—  Лайзе Браун?! —взвизгнула я.

— Да, — с безжизненным видом ответил Дэвид.

«А кто такая Лайза Браун?» — спросите вы.

— Лайзе Браун, твоей бывшей невесте? — уточнила я.

— Да.

— Что ж, — протянула я, стоически пытаясь перенести удар. — По крайней мере она снова с тобой разговаривает.

— Да.

— Представляю, как тяжело ей это дается, — стала размышлять я вслух. — Вновь встретить тебя после стольких лет разлуки… После кошмара, который она пережила, когда ты объявил, что ваша помолвка расторгнута. Удивительно еще, как она не врезала тебе сумочкой по носу.

— Да, — кивнул Дэвид.

Он ведь и в самом деле бросил Лайзу Браун ради меня.

— Она не одна была? — полюбопытствовала я, отчаянно надеясь услышать, что Лайзу привел в «Ротонду» какой-нибудь здоровенный детина, от которого она уже ждала ребенка.

— Одна. Точнее, пришла одна.

— Что ты хочешь этим сказать? — с подозрением осведомилась я. На душе моей уже скребли кошки.

— Домой она ушла со мной.

Жми кнопку экстренного вызова! Скорее, дуреха!

— Ты ее подбросилдо дома? — уточнила я, цепляясь за последнюю соломинку.

— Вроде того.

— До еедома?

— Нет, до своего.

— До твоего! —То был диалог двух людей, скверно понимавших английскую речь.

— Элисон, — произнес Дэвид, собравшись с духом, — ты уж извини, но… Словом, она провела у меня всю ночь.

—  Что?! —Только теперь я нажала спасительную кнопку. — Она осталась у тебя? Лайза Браун провела ночь в твоем доме? В твоей постели? Нет, только не это!

По просьбе Марины муж помог ей принять сидячее положение, чтобы ей удобнее было следить за нашей ссорой.

— Господи, Дэвид, что тебе в башку втемяшилось? Что люди скажут?

— Извини, Элисон. Я сам не знаю, как это вышло. Я и сейчас не понимаю, что со мной творится. Но… мне кажется, сейчас нам лучше расстаться, — пробубнил он. — На какое-то время.

— Расстаться? — эхом откликнулась я. — Что ты имеешь в виду? Нам некогда расставаться. У нас свадьба на носу. До апреля всего несколько месяцев осталось.

— Элисон, боюсь, я не готов…

В палату влетела медсестра. Вид у нее был не слишком встревоженный.

— Что с вами, Элисон? — спросила она. — Вам плохо? Где у вас болит?

— Кажется, здесь, — сказала я, указывая на свое темя. — И здесь. — Я ткнула себя в грудь. — А также здесь. — На всякий случай я указала на низ живота.

Медсестра начала поправлять мои подушки, а Дэвид, воспользовавшись этим, встал и метнулся к двери.

— Дэвид! — крикнула я вдогонку. — Дэвид, стой! Куда ты? Не можешь же ты уйти после того, что мне наговорил? Как я теперь останусь тут, в больнице? Ведь сегодня Рождество! Ты об этом подумал?

— Извини, Эли, — сказал он с печалью в голосе, — но мне пора. Лайза ждет меня в машине.

Глава 2

Как много может случиться всего за один день! Еще вчера у меня был аппендикс, был жених, а сегодня я осталась и без того, и без другого.

Как только до моего затуманенного сознания окончательно дошло, что Дэвид вовсе не шутил, я попросила медсестру позвонить моей маме, и та, вместо того чтобы наслаждаться жареной индейкой, примчалась ко мне и до самого утра просидела у моей постели. Я была настолько убита горем, что предпочла бы перенести повторную операцию. Я проревела всю ночь, и лишь вмешательство медсестры, пригрозившей снова поставить мне капельницу, немного на меня подействовало.

— Как он мог? — в тысячный раз причитала я.

— Я сразу поняла, что именно этим все и кончится, — пыталась вразумить меня мама. — Ведь он (можете сами выбрать любую причину из бесконечного списка) еще не созрел для семейной жизни, мать не позволяет ему и шагу без нее ступить, он о себе слишком высокого мнения, он считает, что семья Харрисов его недостойна, он такой же самовлюбленный и чванливый выскочка, как его папаша, и вдобавок глаза у него посажены слишком близко.

Джо, которая сидела у меня в ногах, за обе щеки уписывая принесенный мне виноград, радостно закивала.

— Точно, Элисон, гляделки у него как у китаезы, — заявила она. — А в книжке по китайской физиономистике, которую я на прошлой неделе взяла в библиотеке, сказано, что такие глаза — характерный признак эгоистичной натуры.

— Хвала Богу, — съязвила я. — Похоже, я вовремя от него улизнула.

Неужто настанет время, когда я и в самом деле начну думать именно так?

Неделю спустя, когда я еще не ощущала себя достаточно здоровой, врач объявил, что Бриндлшемская городская больница готова со мной распрощаться. Какую-то несчастную уже привезли в нашу палату на каталке, и она терпеливо дожидалась, пока я освобожу кровать.