Месть - мое личное дело

— Вернись-ка лучше на свое место, сестренка. Твои фокусы мне без нужды.

— Но я хотела доставить вам удовольствие.

— Благодарю, я в этом не нуждаюсь.

— Можете не везти до метро, если не желаете, — она резко столкнула мою ногу с педали. — Посмотрите, — произнесла она, и я повернулся к ней.

Она широко распахнула пальто и улыбнулась. Да, пальто оказалось ее единственной одеждой. У нее была чрезвычайно белая кожа. Она вся изогнулась и вновь улыбнулась. Это была страстная профессиональная улыбка, которая походила на испепеляющий огонь, но за которой на самом деле ничего не было. Я склонился над ней и запахнул пальто.

— Твои прелести меня совсем не трогают, так что заткнись.

— Вот как? Почему же ты не выдал меня копам?

— Однажды, будучи совсем ребенком, я увидел, как ловец собак поймал в сеть сучку. Я ударил его по ногам, схватил щенка и удрал с ним прочь. Он догнал меня и жестоко избил, но я все равно не пожалел о содеянном.

— Понимаю, — вымолвила она. — Но ты поверил тому, что сказал полицейский?

— Любой, кого я обнаруживаю выскакивающим перед мчащейся машиной, сумасшедший. Молчи!

Она улыбнулась, но теперь ее улыбка потеряла страстность и профессиональность.

— Я уверен, что все понял, как надо.

— Что?

— Ничего.

Я снова погнал машину вперед и, проехав несколько миль, остановился у заправочной станции. К машине сразу же подскочил служащий, которому я приказал заправить бак, после чего вышел открыть его. Блондинка тоже вышла из машины и скрылась в тени станции. Лишь когда я опять распахнул дверцы машины, она вернулась и села на свое место.

Когда она усаживалась в машину, я заметил в ней что- то новое, чего не было в ней раньше. Выражение ее лица смягчилось, словно стаял лед, сняв с ее лица ледяную улыбку и ледяную маску, и от этого она выглядела не гак, как раньше. Когда мы отъехали от станции, к нам вдруг подъехала другая машина, но на этот раз женщина не обратила на нее ни малейшего внимания. Она мило улыбнулась и, положив голову на спинку сиденья, прикрыла глаза.

Я гнал машину вперед. Я знал, что мне надо приехать в Нью-Йорк, добраться до ближайшего метро, высадить ее, сказать «До свидания!» и потом купить газеты, чтобы узнать, что же все-таки случилось. Я испытывал смутное беспокойство. Через пять минут она подняла голову и попросила сигарету.

— Я была… — она вдруг заколебалась, — в больнице. — Рука с сигаретой дрогнула. — Они силой держали меня там. Они все отобрали, всю мою одежду. Может быть, я все же найду кого-нибудь, кто поймет. Я подумала… может быть, это будете вы?

Я хотел ей возразить, но не успел. Ехавший впереди нас «седан» неожиданно остановился посреди дороги, загораживая ее, и я тоже вынужден был остановиться.

Остановив машину, я вылез из нее, чтобы взглянуть на нахала. Неприятности всегда окружают нас, и никогда нельзя знать, в какой миг они нас подстерегут. Пистолет в руках человека, стоявшего около «седана», выплюнул огонь, и мимо моего уха пролетела пуля. Второй раз он выстрелить не успел, потому что мой кулак с силой обрушился на его физиономию. Я хотел добавить, но тяжелый удар по голове заставил меня упасть.

Вероятно, в таком состоянии я находился не очень долго. Дикая тупая боль в голове привела меня в чувство. Плечи и рукава моей рубашки были красными, во рту ощущалась горечь. Я стал различать голоса, рыданья, чью-то ругань. Я попытался встать, но дальше желания дело не пошло. Тут я почувствовал, что мои руки и ноги крепко обмотаны веревками. Звуки вдруг заглохли, и я окончательно пришел в себя, обдумывая создавшуюся ситуацию. Можно было понять мое настроение и состояние, мою ненависть к тем, кто стрелял в меня, кто причинил мне эту ужасную боль. Можно было понять, что испытывал я, связанный по рукам и ногам. Я видел две пары ботинок, двигающихся перед моим лицом. Я скосил глаза и проследил направление их движения. И тогда я увидел женщину, сидящую в кресле, и увидел, что они с ней сделали.

Теперь на ней не было пальто, а белая нежная кожа приняла ужасающий оттенок. Отт была привязана к креслу, и ее рот открывался в беззвучном крикс.

— Хватит! — произнес чей-то голос. — Этого достаточно.

— Она может говорить, — возразил другой голос.

— Нет, она больше не заговорит. Я видел такое раньше. То, что мы знаем, это пока намного больше, чем знают другие. Есть другие пути, а она все равно больше ничего не скажет. Теперь пусть она уезжает. Все готово?

— Да, — послышалось отвратительное хихиканье. — А парень?

— И он тоже. Выведи их на дорогу.

Чьи-то руки подхватили меня за плечи и ноги.

Потом я снова увидел свою машину у обочины дороги. Тускло светились фары темной машины, и, наоборот, очень ярко краснели в темноте огоньки стоп-сигнала.

Она сидела рядом со мной в машине. Распахнутое пальто лишь подчеркивало ее наготу. Ее голова прижималась к окну, а глаза уставились в потолок машины. Женщина неожиданно дернулась и свалилась на меня, но не потому, что была жива…