Месть Крестного отца

Маргарита Дюваль была обязана Фонтейну своей карьерой. Когда они познакомились, Рита танцевала в массовке первоклассного стриптиз-шоу — розовощекая француженка, обожавшая секс. Джонни познакомил ее с учителем по вокалу и полезными людьми. Вскоре Рита получила роль в бродвейском шоу. Критики не хотели признавать, но именно жгучая сцена в публичном доме оказалась кульминацией и, к удивлению снобов-театралов, принесла ей премию «Тони». Фонтейн также пригласил Риту в некоторые фильмы и включил в список гостей на инаугурационный бал, где были только крупные звезды. В то время она не спала с Джимми Ши, роман давно закончился. Джонни познакомил Маргариту с несколькими близкими друзьями. Обывателям этого не понять, но Фонтейн считал, что связи с одной и той же женщиной только сплачивают мужчин.

Майкл пригласил Джонни присесть на диван. Сам опустился в кресло рядом. Мебель была обита мягчайшей итальянской кожей. Хейген взгромоздился на табурет у бара.

— Ты правда считаешь, твой отец гордился бы мной? — спросил Фонтейн.

— Конечно. В детстве он часто брал меня на парад. Показывал, как маршируют влиятельные люди, и повторял, что в Америке ты можешь стать кем захочешь. Христофор Колумб приплыл сюда и нашел достаточно ресурсов, чтобы воплотить самые невероятные мечты. Это новый мир.

— Христофор Колумб сюда не ступал, — заметил Джонни, — если быть точным. Но я понимаю твою мысль и полностью с ней согласен.

Хейген тяжело вздохнул.

— С мыслью моего отца, — поправил Майкл.

— Да, конечно, — пробормотал Фонтейн.

— Чем я могу тебе помочь, Джон? В твой великий день.

— Думаю, ты читал газеты. — Джонни уставился в глаза сына своего крестного отца. Майкл Корлеоне застыл и похолодел, как мраморный пол под ногами. — Это не то… что я хотел сказать… те кровопийцы… ты знаешь? Знаешь. Правда, Майк? Что не придумают, то переврут и…

Корлеоне и глазом не моргнул.

Джонни опустил голову.

— Хочу сказать, что беру полную ответственность за все. Я совершал ошибки, и немало, особенно с деньгами. Ты и твоя семья, мой крестный отец… вы были источником… истинной мудрости. И ты тоже, Том. У меня были возможности, которые парень типа меня…

Фонтейн наконец поднял глаза.

— Короче, дело вот в чем. Мне надо продать мою долю вашему… казино в Тахо, пока меня не вынудили это сделать. Возможно, до этого не дойдет. Честно говоря, я мог бы получать кучу денег каждый месяц, но, продав долю, сразу заимею наличные. В общем, после всего сказанного и сделанного, думаю, будет лучше для всех заинтересованных сторон, если… если я якобы сам приму решение. Продать.

Майкл потер губы. Для Фонтейна словно прозвучал выстрел.

— Я сбит с толку, — сказал Майкл. — Ты просишь у меня разрешения продать свою долю «Замка в облаках»?

Фонтейн пожал плечами.

— Это денежное вложение, Джон, как и другие твои инвестиции. Обычное дело, уверяю тебя.

— Если хочешь, из преданности к тебе и твоей семье я буду драться с этими ублюдками из Комитета по азартным…

— Решай сам, Джон.

Такого ответа Фонтейн не ожидал. Он был из тех, кто налаживает положение словом и делом, и не понимал человека, являвшего полную противоположность. Джонни подвинулся на край дивана и продолжил разговор:

— Буду с тобой честен. Я просил Джимми Ши подергать за веревочки. С Комитетом по азартным играм, но…

— Ты сначала пошел к ним?

— Я не ходил к ним вовсе, Майк. Это неблагодарные ирландские сволочи — к тебе не относится, Том, — будь они прокляты.

Хейген поднял руки, мол, не обижается.

— После всего, что я для них сделал, — сказал Фонтейн, — и впервые попросил о помощи.

— Так, значит, я запасной вариант.

— Нет. Боже, нет. — Джонни почувствовал, как краснеет. — Основным вариантом было сохранить долю. Ведь нелогично обращаться к тебе, когда Комитет копается в наших же с тобой связях. Если не все сработало гладко, Майк, я искренне сожалею. Хотел обсудить это с тобой, но не смог вырваться. Том может подтвердить. Были неотложные дела. Впервые удалось поговорить с тобой тет-а-тет.

Майкл понимающе пожал плечами, словно в него вселился Вито.

— Я вот чего боюсь, — сказал Фонтейн, — если не продам долю, паршивцы запятнают мое имя, лишь бы прочесть в газете свое. Они политики. Думают, если громогласно и почаще обличать кого-то во лжи, читатели им поверят. А газеты? Публикуют дикие обвинения на первой полосе, а когда оказывается, что все это чушь, печатают одну строчку извинений рядом с анекдотами. Проблема, как мне кажется, в том, что, продай я долю, — конец всем расследованиям, однако может создаться впечатление, будто распускаемые слухи небезосновательны. Скорей всего, люди забудут обо всем, едва мое имя пропадет из газетных заголовков. С другой стороны, есть риск, что они сочтут, будто я признался в собственной неправоте, и продолжат расследование и…

Майкл закрыл глаза и поднял руку. Джонни замолчал. О некоторых вещах лучше не говорить.

— Прости, — сказал Корлеоне, — но я не могу понять одну вещь. — Большинство людей, что-либо недопонимая, смотрят в потолок или вдаль. Майкл уставился прямо на Джонни. — У тебя проблемы с деньгами? Как такое возможно?