Месть княгини Софьи

Воля государыни – закон. Даже если ей всего шестнадцать лет и даже если она нарушает заведенные обычаи. Все равно – это закон. И потому обе свиты лишь покорно склонили головы.

Благодаря этой вспышке гнева в покои Великого князя юные супруги вошли вдвоем, оставшись наедине в просторной горнице, выстеленной персидскими коврами, обитой ногайской кошмой, с заштукатуренным и расписанным диковинными птицами потолком, со многими добротными сундуками вдоль стен, столом и креслами у слюдяного окна.

Здесь влюбленные наконец-то смогли поцеловаться жадно и жарко, не сдерживая чувств. Василий Васильевич сам сбросил шапку, расстегнул плащ, стал торопливо расстегивать крючки ферязи:

– Проклятье! Зачем же они их тут столько нашили?

– Позволь мне, сокол мой, – развела его руки девочка и принялась один за другим разъединять застежки.

Царственный юноша застонал.

– Что, больно? – испуганно вскинулась девочка. – Ты ранен?

– Просто медленно! – Государь обхватил ее лицо ладонями и крепко поцеловал. – Ты даже не представляешь, горлица моя, как я по тебе соскучился!

– И я по тебе, душа моя, – сглотнув, ответила Мария. – Ты даже не ведаешь, как я за тебя боялась! Сидеть здесь, в неведении, и гадать, как оно там с тобою? Кому я токмо ни молилась, кому только жертв ни приносила! Вижу, помогло. Уберегли тебя радуницы отчие и Макошь с Иисусом.

– Это брат твой меня выручил, когда с рындами галичанскую атаку сбил, – покачал головой правитель. – Думали, сгинул в сече, стоптали. Однако же спустя несколько дней вышел Василий Ярославович к Волге, вернулся. Живой и невредимый.

– Страшно было, сердечко мое? – Девочка вскинула на мужа испуганный взгляд.

– Нет, – покачал головой Великий князь. – На всю свиту даже стрелы случайной и то не упало. Как бояре поняли, что Юрий Дмитриевич врасплох нас застал, так сразу меня куда подальше с поля и утащили. Вот в прошлый раз, тогда да, все перепугались чуть не до икоты. О прошлом разе Юрий Дмитриевич свои пушки в поле вкопал и по нам из них чуть не в упор из них шарахнул! Дым, грохот, лошади с ног летят, по броне галька хлещет!

Юная княгиня вздрогнула и даже отпрянула от мужа:

– Вот видишь! Юрий Дмитриевич из пушек по вам стрелял, а ты его защищаешь! Сказываешь, что не тронет!

– Дядюшка меня любит. Сколько себя помню, всегда меня баловал, – слабо улыбнулся Василий Васильевич. – Подарки приносил, играл со мною, обещал в свою дружину в новики взять. Он меня любит и вреда не причинит.

– Войной на тебя ходить – это разве не вред?! – возмутилась Мария.

– Покамест это не он на меня, а я на него, – покачал головой Великий князь, самостоятельно продолжив борьбу с крючками. – А он все прощает, уступает да милует. Хотя и побеждает.

– Но почему?! – не поняла Великая княгиня.

– Он мой дядюшка, я его племянник, – пожал плечами Василий Васильевич. – Он меня любит, а я его. Сколько помню, он меня больше, нежели отец родной, холил и баловал. Игрушки первые детские от него, пони серого именно он мне подарил, когда пять лет исполнилось. Кинжал первый от него, пояс от него. В юности именно он мне первую броню подарил, байдану на вырост. А как я взрослым стал, то стол московский в подарок от него получил. Он же полгода назад нас с тобою сюда сам вернул, по одной лишь своей доброй воле! Как можно не любить такого дядюшку?

– Если любишь и он тебя не воюет и балует, зачем тогда ты сам на него нападаешь? – совсем уже запуталась царственная девочка.

– Да матушка совсем заела… – Отбросил наконец-то сдавшуюся ферязь Великий князь и устремился к Марии. – Докажи да докажи, что он в твоей власти! Победи и помилуй, победи и помилуй…

Его губы коснулись уголка ее рта, щеки, потом шеи, ладони жадно скользнули по бокам, спине, опустились к юбке…

– Дозволь мне исполнить свой супружеский долг, мой ясный сокол… – попросила Великая княгиня. – Садись на сундук.

Василий Васильевич довольно улыбнулся, сел на сшитый из ясеня ящик с медной окантовкой.

Девочка медленно опустилась перед ним на колени. Взяла в руки левую ногу, крепко вцепилась пальцами в пятку, напряглась, стянула сапог и откинула в сторону. Затем сняла второй, отставила, поднялась и поспешила к двери.

– Стой, ты куда?! – возмущенно подпрыгнул Великий князь, нагнал юную супругу, схватил за руку. – И это все?!

– Знамо, все, желанный мой и ненаглядный, – провела ладошкой по пушистой щеке своего восемнадцатилетнего мужа девочка. – Али ты забыл, что баня нас с тобою поджидает протопленная? Там и простыночки чистые, и рубахи свежие, и вода горячая, и квасок холодный, и стол накрытый.

Государыня распахнула дверь и крикнула наружу:

– Княжьего постельничего сюда! Банный халат Великому князю!

* * *

Насколько славно за два с небольшим часа удалось попариться государю Василию Васильевичу и государыне Марии Ярославовне – неведомо, ибо происходило все сие за запертыми дверьми. Однако же вышли они горячие и совершено умиротворенные, держась за руки и нежно переглядываясь. И вопреки исстари заведенному обычаю – по своим покоям не разошлись, так плечом к плечу и удалились в опочивальню к Великому князю.