Он прошел через всю комнату, на лице у него было выражение глубокой тревоги. Он смахнул волосинку со лба.
— Твоей матери нет в живых. Твой отец в приюте для престарелых. Ты терпеть не может своих братьев, в частности и за то, что они упрятали его туда. Я же люблю своих детей, я даже Банни люблю, и я не собираюсь совершать ничего такого, что способно повлечь за собой их неминуемую гибель. И мою собственную тоже.
Юдит чмокнула его в губы.
— Поторапливайся, мой дорогой. Ты опоздаешь на самолет.
Глава 14
Белая кроличья пелерина была надела на плечи статуи Мадонны в человеческий рост, стоящей около сцены в «Энвиромане». К двум часам ночи — пошло уже воскресенье — оглушительная музыка начала затихать, пестрые вращающиеся огни померкли, и обессиленные танцоры обступили затемненную сцену, скандируя: «Алехандро! Алехандро!»
Чи-Чи Моралес отставил в сторону бокал с шампанским.
Луч прожектора упал из тьмы на сцену. Публика восторженно приветствовала Алехандро, который появился во вновь возникшем световом кругу. На нем были выцветшие джинсы, черная рубашка с распахнутым воротом, в руках — его всегдашняя роза, которую он подносил к губам. Он стоял неподвижно, стоял, опустив голову, стоял, безмолвно и безучастно принимая овацию. Женщины теснились вокруг сцены, простирали руки, пытаясь до него дотронуться.
Он поднес розу к губам, перецеловал на прощанье все ее лепестки и, пройдя к рампе, опустился на одно колено, оставаясь при этом недосягаемым для протянутых к нему рук, и бросил розу женщине, без устали клявшейся в любви к нему. Женщина на лету поймала розу и, протиснувшись к сцене, вскарабкалась на нее. Она обняла Алехандро и принялась осыпать его страстными поцелуями. Публика восторженно приветствовала это зрелище.
Алехандро попытался выскользнуть из ее объятий, но не тут-то было, даже когда на помощь ему пришел музыкант, играющий на маримбе. В конце концов двое вышибал поднялись на сцену и весьма бесцеремонно увели женщину с цветком прочь.
Алехандро вернулся на середину сцены, посылая поклонникам и поклонницам воздушные поцелуи. Широко раскинув руки и покачивая бедрами, он запел самбу, огненная мелодия которой сама понесла его по сцене. Очарованные изящными телодвижениями поклонники принялись отбивать ритм ладонями и сами пустились в головокружительную пляску.
Через девяносто минут, взмокнув от пота, Алехандро запел свой ключевой хит «Квиреме мачо» — «Люби меня сильнее» — и, как всегда при исполнении этой песни, с потерянным видом уставился во тьму, словно надеясь увидеть там лицо той, которой не суждено было появиться здесь никогда.
Сбежав со сцены под оглушительные «браво» и «бис», он устремился в грим-уборную и первым делом скинул пропотевшую одежду. Встав обнаженным возле умывальника, он повернул кран, дождался, пока побежит вода, намочил полотенце и принялся растираться им.
Растершись досуха, он присыпал тело тальком, надел свежие плавки, натянул джинсы. Надев через голову рубашку для игры в поло, он собрал грязную одежду и швырнул ее в дорожную сумку.
Поглядев на часы, Алехандро обнаружил, что уже без нескольких минут четыре; Сивер велел ему быть готовым к поездке на гасиенду сразу же после его последнего выхода на сцену. Алехандро было интересно, каким образом Сиверу удастся организовать его исчезновение.
Причесываясь, он услышал, что в грим-уборную кто-то вошел, и, обернувшись, увидел своего импресарио Йошуа Будофски.
— Что-то ты сегодня, Йош, припозднился, — заметил он, откладывая в сторону расческу.
— Мне хотелось посмотреть твое выступление, — Будофски сел в металлическое раскладное кресло. — Я тут сегодня кое-кого привел тебя послушать. Моему гостю пришлось уйти, не то бы он был сейчас здесь вместе со мной. Это тот парень, о котором я тебе толковал, тот, которому хочется изменить твой имидж. Послушав тебя сегодня, он согласился со мной, что у тебя есть все шансы пробиться в высшую лигу.
— У меня, Йош, не так-то много времени.
Будофски, вскочив с места, едва не заорал на него:
— Что, черт побери, с тобой происходит? Агент я твой или нет? Я веду тебя на вершину успеха, а ты только тем и занимаешься, что на каждом шагу норовишь повернуть назад или шмыгнуть в сторону. Послушай, Алехандро, если я зря стараюсь, то изволь объяснить мне это начистоту. Тогда я присмотрю себе кого-нибудь другого.
Алехандро заволновался и расстроился. Будофски был отличным парнем, он искренне старался помочь ему добиться больших успехов в музыкальном бизнесе, но его мечты, сколь бы радужными они ни были, резко расходились с реальной оценкой собственных способностей самим Алехандро. А сейчас, вдобавок ко всему, на улице его дожидался Сивер.
— Извини, пожалуйста, Йош. Я сделаю все, что ты считаешь нужным.