Месть и прощение

Мужчины кричали, рвали и метали, ругались, спорили, оскорбляли друг друга, выскакивали из комнаты, громко хлопая дверьми, возвращались с ненавидящим взором, обличали, пугались, убегали, спускались вниз, поднимались обратно, снова затевали спор, движимые энергией отчаяния. Паника поглотила их целиком, они забыли о своей сдержанности высокопоставленных руководителей. Похожие на моряков в опасности, вроде тех с «Титаника», кто увидел, как айсберг надвигается и сминает корабль, они чувствовали, что будущее приобретает четкие очертания катастрофы. Совсем скоро, в положенные по закону шесть часов, следователи финансовой инспекции вынырнут из влажного утра, затрезвонят в двери «Гольден-Тур», прочешут все кабинеты, досье, компьютеры, допросят сотрудников, унесут с собой документы, необходимые для детального изучения, потом следствие, потом обвинение. Дальше последует линчевание в прессе, крах компании Гольден, различные сроки для ее руководителей. Для всех десятерых присутствующих наступали последние мгновения в этом зале. Скандал, который неизбежно разразится, замарает их в разной степени: виновные отправятся в тюрьму, другие нарвутся на штрафы, все будут запачканы подозрением, даже непричастные. Ни один из них больше не завоюет доверия.

Зажав телефон в руке, Становски раз за разом запускал одну и ту же последовательность цифр.

– Алло? Алло?

Он бросил мобильник на стол.

– Вот дерьмо! Этот маленький говнюк не отвечает!

Коммерческий директор подошел ближе.

– Ты пытаешься дозвониться Гольдену-младшему?

– Я перепробовал все его номера.

– А как ты хочешь, чтобы он ответил? В самолетах мобильники не ловят.

– Что?

Коммерческий директор уселся напротив Становски и резко заметил:

– А почему его нет, как по-твоему? Едва стало известно об обыске, отец запихнул его в первый же самолет и отправил за границу. В данный момент Гольден-младший летит в те края, где никто его не отыщет.

– Вот дерьмо!

Поль Арну, правая рука Вильяма Гольдена, с отвращением наблюдавший эту сцену, поднялся. Он направился в глубину зала и постучал в дверь шефа и давнишнего друга.

– Заходи.

Понимая, что только один человек мог осмелиться побеспокоить его в такую ночь, Вильям Гольден даже не поднял головы, чтобы удостовериться, кто идет к нему, и кивнул на кресло.

Минуту они помолчали. Потом Вильям осведомился:

– Как они там, нашли выход?

– Больше эмоций, чем мыслей.

– И все-таки?

– Слишком много идей, чтобы нащупать подходящую.

Поль Арну дотронулся до руки друга:

– Почему твоего сына нет среди нас?

Вильям Гольден вздрогнул. Поль Арну продолжал настаивать:

– Я ведь могу задать тебе вопрос, меня ты ни в чем не заподозришь?

Вильям Гольден сглотнул слюну и перевел страдальческий взгляд на потолок с кессонами.

– Он не знает, что я в курсе. И ему неизвестно, что намечается обыск.

– Что?

– Он спит.

Поль Арну оторопел так, что начал запинаться.

– Как? Ты не сообщил ему, что его махинации были раскрыты? Ты не потребовал у него объяснений?

– Он спит.

Поль Арну отдернул руку, будто обжегшись.

– Прошу, Вильям, скажи мне, что тебя не ослепила любовь.

– Ослепила? Ни на секунду. Он задумал эту мерзость и лгал нам в течение трех лет. Нет сомнений, сын предал мое доверие. Должен ли я удивляться? Такого рода преступления вписываются в общий порядок вещей. Сыновья убивают отцов на протяжении тысячелетий.

– Прости мое неведение, я растил только девочек, – желчно заметил Поль Арну.

– Все сведения, которыми я располагаю, подтверждают виновность моего сына. Однако он действовал с сообщниками. Трое, а то и больше… Честно говоря, я подумываю, не Становски ли запустил это мошенничество. Тебе не кажется, что…

– Да какая разница? Твой сын – ключ ко всей афере. Тот кредит доверия, которым он пользовался у тебя, у меня, у наших акционеров и клиентов, позволил ему создать ИФГР, а потом и существенно расширить его. Плевать мне, кто дергал за ниточки марионеток – Становски или он. Все зависело от твоего сына.

– Допустим, он задумал обман – так мне кажется, – однако он ли виновен? Всегда ли виновный виновен? «Виновный» иногда оказывается подставным лицом. И часто «виновный» сам является жертвой.

– Прости, не понимаю?

– Мой сын организовал аферу? Согласен! Но от кого он унаследовал свою натуру мошенника? Возможно, от меня…

– Я тебе запрещаю рассуждать подобным образом. Ты поднимался по всем ступеням социальной лестницы, соблюдая законы.

– Юридически. А морально?

– Юридически – законно! Все остальное не в счет. Есть только один закон и множество моралей. Не ищи извинений своему сыну, наши решения исходят от нас самих. У всех бывают различные обстоятельства, но каждый делает свой выбор. Твой сын сделал плохой выбор.

– Именно.

– Ты позволишь ему и дальше спать?

– А что изменится, если я его разбужу?

Поль Арну не сумел сдержать раздраженный жест:

– Пусть исправляет то, что натворил!

– Слишком поздно.

Поль Арну нервно поднялся.

– Если гонг прозвучал, разойдемся по домам, и пусть полиция извлекает нас из постелей. Morituri te salutant[10].

Вильям Гольден устало вздохнул и движением пальца заставил Поля Арну сесть обратно.