Месть Драконов

Ах, забыты девчонки и парни,
И танцев окончилась власть.
Соленый прибой
Увлекает с собой
Меня в океанскую пасть.
И вот я у края пучины
Слежу за биением вод
И плачу, рыдаю, слезой истекаю:
Печален судьбины исход.
Я утратил любимую в море.
О море, неверный мой друг!
И теперь я с ним в ссоре,
Ведь душевный ужасен недуг.
Волны голос любимой приносят,
Ее песня в глубинах звучит.
Сердце милости просит.
Я утратил любимую в море,
В неверной пучине, мой друг,
И теперь я с ним в ссоре,
Ведь душевный ужасен недуг.
Волны голос любимой приносят,
Слышу песню ее из глубин.
Ах какая же малость,
Только песня осталась.
Ну а я отныне один.

Когда песня закончилась, невидимый певец замолк на мгновение, а потом затянул другую, не менее скорбную.

— Грустные песни, — сказала Кейт, не желавшая более слушать столь тоскливые и жалостные баллады.

— Если он знает что-то другое, то никогда не обнаруживал этого.

— Я никогда не слыхала эту песню.

— И не могла услышать. Он поет только то, что сочиняет сам. Разные горестные вариации.

Кейт не имела никакого желания говорить с Ри о любви, тоске или горе. Она в ответ промолчала, обмен репликами на этом прервался, и оба они посмотрели друг на друга.

Молчание уже становилось непереносимым, когда Ри наконец произнес:

— Я приготовил для тебя кое-какие вещи… прихватил, когда мы грузили припасы на Огненных островах.

Сместив задвижку, он широко распахнул дверцы шкафа. Прозрачные нежные шелка и изделия из тонкого полотна радужных расцветок висели слева и лежали сложенными на полках справа. Кейт заметила плащи, блузы, юбки и платья, халаты и пеньюары, ночные рубашки, подвязки, чулки… даже ажурное белье. Огненные острова славились своими тонкими тканями и удивительными вышивками, а Ри, похоже, брал самое лучшее из того, что там предлагалось.

Кейт почувствовала, как краснеет. Она просто не могла согласиться надеть любую из этих вещей, не могла позволить подобранным Ри шелкам коснуться ее кожи… не могла облачиться ни в одну из этих прозрачных рубашек перед тем, как лечь в эту койку.

— Нет, — сказала она. — У меня есть своя одежда.

Ри изогнул бровь.

— У тебя ничего нет. Ты ходишь в рабочей матросской одежде. Женщина твоего происхождения должна носить тонкие шелка, а не хлопковую рубаху и грубые штаны.

Он улыбнулся, и Кейт поежилась.

Ри стоял слишком близко к ней, он находился на грани Трансформации; излучаемое его телом тепло давило на ее кожу, одновременно пробуждая в ней Карнею и подталкивая человеческую часть ее существа к двери, к бегству под защиту сомнительной безопасности палубы.

— Ничего, хватит, — ответила она охрипшим вдруг голосом, чувствуя, что присутствие Ри волнует ее даже против ее желания.

Экран, подумала она. Магическая стена разделит их и позволит ей сохранить контроль над собой.

Кейт мысленно предложила свою энергию и силы Водору Имришу и, ощутив власть, дарованную быстрым и бескровным жертвоприношением, окружила себя экраном. Сразу же стало легче дышать. И хотя его соблазнительный запах по-прежнему дразнил ноздри Кейт и тепло его тела касалось ее кожи, тихое умиротворение охватило ее мятущуюся душу.

Ри глядел на нее, не скрывая удивления.

— Что ты сделала? — спросил он.

Кейт пожала плечами. В данный момент — пока сил ее хватало на поддержание щита — она добилась спокойствия.

— Не важно. Я хочу спать. Какая койка будет моей?

— Верхняя. — Он шагнул к ней.

— Ты как будто исчезла, — прошептал Ри. — Не делай этого. Возвращайся ко мне.

Защищенная экраном, она набралась отваги и ответила:

— Ри, мы будем только соседями. Но не друзьями. И уж конечно же, не любовниками. Я выполню условия капитана, но… не более.

— Я отправился ради тебя в такую даль. Я от столького отказался…

Кейт кивнула:

— Я благодарна тебе за спасение. Искренне благодарна. И моя Семья безусловно оценит это. Но я не могу забыть — как и ты сам, — что я из Галвеев, а ты — Сабир. У каждого из нас свой долг.

Обида исказила черты Ри, как и в то мгновение, когда он обнаружил, что Кейт выставила себя в качестве наживки, чтобы Ян и Хасмаль могли взять его в плен, на лице его мелькнуло смешанное выражение боли и гнева.

— Ах долг… Клетка для трусов, спасающихся от жизни. Возможно, ты еще верна своему долгу, но я давно избрал другую дорогу.

Разозленный, он прошел мимо нее и оставил каюту. Оставшись в одиночестве, Кейт припала к стене и закрыла глаза, гадая, как долго преданность Семье не будет позволять ей прикасаться к нему, сможет удерживать ее руку от его волос, а губы от его губ.