Месть бывает разной (СИ)

Фраза вышла немного корявая, но Маринетт это уже не волновало. Они с Альей несколько раз репетировали ее обвинительную речь, при этом подруга так натурально разыгрывала из себя раскаявшегося и трепещущего от ужаса шантажиста, что репетиция была больше похожа на цирк. Главное, что у Маринетт хватило решимости довести дело до конца. Отступать поздно.

— Тишина в зале! — рявкнул судья, чуть не сломав молоток об стол. — Мадемуазель Дюпен-Чен, можете ли вы предоставить суду хоть какие-то доказательства ваших обвинений? Почему вы решились рассказать об этом только сейчас?

— Да, ваша честь, — Маринетт дрожащей рукой вытащила папки, упакованные в пакеты. — Вот здесь находится информация, которую я должна была рассказать. Это дал мне месье Брюлье. По его словам мы с Хлоей являемся жертвами школьной банды наркоманов. Говорю здесь и сейчас — ни о какой банде я не знаю. Я никогда не слышала о том, что в нашем коллеже хоть кто-то употреблял или продавал наркотики! И вообще, мама говорит, что у нас приличное учебное заведение. Я с ней полностью согласна. Месье Брюлье уг-грожал мне тем, что бизнес моего отца может пострадать. Он подослал к нам в пекарню своего человека, который… который следил за мной, из-за чего я боялась рассказать хоть кому-то о случившемся. Я… я очень испугалась поначалу, но, придя сюда, я поняла, что не смогу солгать. Я не хочу, чтобы меня считали виноватой в том, что невиновные люди попадут в тюрьму. Да, мы с ними не друзья, но знаем друг друга. Мы одного возраста, и если бы я оказалась на их месте, то не знаю, как бы перенесла подобное, — Маринетт с жалостью посмотрела на Хлою, в глазах которой впервые за все время появилась надежда. Примерно такие слова предлагал сказать Дорелль, и они пришлись очень кстати. — Эту папку днем позже вручил мне человек, назвавшийся Арманом Савьяном. Он сказал, что в курсе угроз месье Брюлье, и предложил мне другой вариант. Защиту. Но при условии, что я буду делать то же самое, что требовал от меня месье Брюлье. Только текст будет другой. И я снова скажу, что все, написанное здесь, является ложью!

Пока Маринетт говорила, в зал незаметно вошел человек в форме пристава и что-то передал адвокату Хлои. Мужчина внимательно изучил документ, довольно улыбнулся и продолжил слушать показания свидетельницы.

— Эту информацию я получила только вчера и не стала поначалу говорить о ней, потому что угрозы месье Савьяна меня не впечатлили. Он шантажировал меня тем, что раскроет миру некую информацию, озвучивать которую я не буду. Я боялась, что имеющиеся у меня доказательства могут отобрать или обманом вынудить меня передать их, поэтому рассказываю о них только сейчас.

— Ваша честь, позвольте взять слово, — попросил адвокат, размахивая какими-то бумажками.

— Слово предоставляется защите.

— У нас есть доказательства того, что мадемуазель Дюпен-Чен говорит правду. Получены записи с камер уличного наблюдения, где видно, как мадемуазель садится в машину к месье Брюлье. Человек, подосланный в пекарню Дюпен-Чен, в данный момент дает показания в полицейском участке. Я прошу суд приобщить эти фото к делу, а также провести экспертизу предоставленных свидетелем улик, — адвокат взял у Маринетт папки и лично передал их вошедшему приставу. — А так же требую, чтобы присутствующие здесь Алан Брюлье и Арман Савьян были взяты под стражу до выяснения обстоятельств.

Брюлье пытался удержать на лице маску праведного негодования, но взгляд выдавал крайнюю степень ярости. Савьян лишь хмыкнул и кивнул какому-то человеку, стоявшему рядом с журналистами. Тот достал телефон и отправил кому-то сообщение. Похоже, что детектив предполагал подобное развитие событий и успел подстраховаться. Но и его взгляд был далек от дружелюбного.

— Суд принимает ваши доводы и постановляет, что заседание будет приостановлено до тех пор, пока не будут изучены новые обстоятельства дела. Мадемуазель Дюпен-Чен, вы можете быть свободны.

— Простите, месье судья. То есть, ваша честь. Могу я кое-что добавить к сказанному? — попросила Маринетт, понимая, что не может уйти просто так. Ведь она пришла сюда не только для того, чтобы обвинить шантажистов.

— Конечно, мадемуазель, если это имеет отношение к делу.