Месть – блюдо горячее

– Евгения Аркадьевна, не отвлекайтесь. Мы наконец-то подошли к важному. Значит, была какая-то примета, какая-то особенность у похищенных вещей?

– Была. Азар… как уж там дальше? – умеет быть обходительным, да. И заставил меня вспомнить то, что я забыла в полиции, где тоже хотели знать особые приметы вещей. Волновалась, вот и забыла! Они еще разговаривать не умеют с такой важной особой, как я. Вдова предводителя дворянства! А мерзкие сыщики толкуют как с равной. Фуражку не снимают! Ходатай другой, он выказал почтение. И я вспомнила. Да, сидя вот в этом кресле, вспомнила, что мой покойный супруг называл свой портсигар «косеньким».

– То есть? – Лыков недоуменно поднял брови. – Косенький это косой, косоглазый? Как портсигар может быть косоглазым?

Болмосова охотно пояснила:

– А на нем картинка отчеканена: охотник целится из ружья в утку. Один глаз у него смотрит куда надо, в мушку. А второй уставлен вбок! Точно, как если бы охотник в жизни был косоглазым.

Алексей Николаевич записал особенность вещицы и спросил:

– Это все?

– Да, пожалуй, все.

– Азар-Храпов взял заказ и ушел. Потом он приходил к вам с отчетом?

– Дважды.

– Что сообщил Николай Никитич?

– Какой Никитич? – сбилась коллежская советница.

– Ваш ходатай.

– Не знала, что он Никитич. Имя тоже крестьянское, как и вся его неавантажная наружность…

– Повторить вопрос? – начал сердиться Лыков. – Что он сказал в первый свой приход и что – во второй?

– Ах, вы об этом… Сначала ваш Никитич сообщил, что напал на след. И он ведет к жидам!

– К евреям или жидам? Как точно он выразился?

– К евреям. Но ведь правильно жиды!

Сыщик не стал цепляться к словам:

– Пусть так. А что еще сказал ходатай, какие подробности?

– Да никаких, только это.

– Евгения Аркадьевна, пожалейте мое время. Во второй свой приход что сообщил вам Азар-Храпов?

– М-м… Сказал, что идет по следу, но ему нужны деньги, чтобы заплатить осведомителю. И потребовал тридцать рублей.

– Вы дали ему эту сумму?

Болмосова возмущенно фыркнула:

– Вот еще! Им только дай один раз, потом отбою не будет. Я знаю, уж я-то знаю черный народ!

– И он ушел от вас без денег?

– Разумеется. Не на дуру напал!

– А почему вы не сообщили об этом в полицию? Начальник сыскного отделения сказал мне, что, по их сведениям, Азар-Храпов у вас не появлялся.

– Это кто фуражку не снял, разговаривая со мной? С такой важной особой. Буду я еще со всяким сбродом разговаривать…

Питерец помолчал, закрыл блокнот и, убрав его в карман, встал.

– Мне пора. Обещаю держать вас в курсе дела. То, что вы сейчас вспомнили – насчет «косенького» портсигара, – может оказаться очень важным. А может – пустяком. Но других зацепок я пока не вижу. Постараемся пройти по тому следу, который обнаружил Азар. Кстати, сколько он запросил за отыскание билета? И дали ли вы ему аванс?

Вдова вздернула нос:

– Долго мы с ним спорили, с вашим Азаром… Ведь он затребовал пятьсот рублей!

– Если билет, как вы говорите, стоит пятьдесят тысяч, эта сумма не кажется завышенной.

– Вот есть же люди, считающие деньги в чужих карманах! Я бедная вдова, да еще меня обокрали, все чулки унесли. Нет, на полтысячи я, конечно, не согласилась. Мы сошлись на ста пятидесяти рублях…

Сыщик только скрипнул зубами, а вдова продолжила:

– …из которых двадцать пять рублей я выдала ему в качестве аванса.

– Честь имею!

Глава 14 Косоглазый охотник

Алексей Николаевич вернулся в сыскное отделение уже в темноте. Там шла своя повседневная жизнь. В столе приводов надзиратель Кавуненко допрашивал бродягу с подбитым глазом. Как явствовало из разговора, тот воровал из уличных клозетов электрические лампочки, но был пойман. Рядом надзиратель Доронин сочинял дневной рапорт. Гость направился в справочное регистрационное бюро и обнаружил там Азвестопуло с Побединским, которые рылись в картотеке.

– А где Иван Дмитриевич, «саратовский Путилин»?

– Обокрали контору фабрики русско-германского производства механической обуви, – ответил саратовец. – Начальник отделения осматривает место происшествия.

Статский советник подсел к Побединскому и вполголоса рассказал ему о своей беседе с вдовой. Коллежский регистратор взбеленился:

– Вот старая вешалка! А мне про косоглазый портсигар ничего не сказала.

– Она потом вспомнила, когда Николай Никитич подвел ее к этому.

– А следом, значит, он обнаружил этот предмет у какого-то еврея?

– Да.

Алексей Васильевич стал барабанить пальцами по столу:

– Так-так-так… Подозрительных у нас четверо.

– Всего четверо? – хихикнул Сергей. – Милый городок, мне нравится.

– Кто они? – Лыков под столом пнул помощника. – Барыги, часовщики или содержатели ломбардов?

– Все сразу. У них магазины золотых и серебряных изделий, они евреи и скупают краденое. Кстати упомянуть, у нас в Саратове барыг на местном жаргоне называют «ямщиками». Вот только кривого портсигара там уже может не быть! Часовщики эти во многом работают как ломбарды и устраивают аукционы для продажи невыкупленных вещей. К ним подмешивают краденое.

– Посмотрим ордерные книги и книги ресконтро.

Саратовец смутился:

– Что такое ресконтро?