Месть без права на ошибку

Анализ в очках жутко похож на Генку, изучил одну, потом следующую руку, обратился к Генке и Виктору:

– Подержите, колотун ее бьет.

Вдвоем держали руку и трясущуюся девушку, Виктор озадачился:

– Максол? Не слыхал…

– Экстракт маковой соломки, – расшифровал Гена. – Длинно. Максол короче.

Анализ закрутил выше локтя жгут, провел иглой на сгибе, не прокалывая кожу, повернул руку и всадил иглу в чуть вздувшуюся жилу на тыльной стороне кисти. Медленно ввел жидкость из шприца. Постепенно напряженное тело Марги ослабевало, Анализ вытащил иглу, девушка рухнула на пол, похожая на тряпку.

– Ну, вот и все, девчушка, – сказал Генка. – Поехали. Возьмите ее.

Было очень темно. Или не очень. Виктор плохо помнил. Гена вел машину, Анализ и Виктор сидели сзади, между ними – Марга в отключке. Выехали за город, затормозили у кладбища. Черемис ничего не подозревал, от виденного не по телику наркотического безумия его родная интуиция сбежала далеко-далеко. Гена шел впереди по пустырю, петляя между овражками и холмами. Бесчувственную Маргу тащили, положив ее руки себе на плечи, Виктор и Анализ. Спустились в балку за кладбищем…

Тут-то и случилось. Светила луна, распространяя повсюду гнусно-тусклый свет. Черемис ненавидит теперь луну, ночь, фонари вдали. В полутьме он не понял, что происходит. Когда понял, было поздно. Виктор забился в судорогах, как билась Марга, он завыл, вернее, из горла сам по себе вырвался хрип, похожий на вой. Гена рявкнул на брата, Черемис зажал рот руками, вытаращил глаза, а надо было закрыть крепко, потому что…

Кинув Маргу на землю, Анализ отвел ей голову назад, провел по светлой шее стальным предметом, блеснувшим пару раз. Черемис еще не осознавал весь ужас происходящего, а из надреза запульсировала и потоком полилась черная жидкость. Виктор и здесь стоял в недоумении. А вот когда Марга задергалась, затрепетала, понял: ее прирезали, как обыкновенную курицу. И он, Черемис, теперь стал сообщником!!!

Виктор плакал. Сидя в сортире на унитазе, сжимая пальцами в бессильной ярости горбушку хлеба и колбасу, плакал от ненависти к родному брату. Будь проклят тот день, когда позарился Черемис на большие деньги, когда с помощью Генки выпестовал жажду власти, и честолюбие лишило извилин. Будь прокляты все… все! Он сообщник!

Дорогу назад Виктор блевал, вспоминая запах человеческой горячей крови, растворяемой в холодном воздухе. Генка раздраженно кинул ему газету. Вернулись в отель. Черемис умылся, замыл одежду в ванной Генки, вышел в комнату, где брат и Анализ пили водку, заедая ветчиной и лимоном.

– Ну, ты в натуре, переживатель, – ухмыльнулся Генка.

– Ты не смел при мне… не смел… Зачем было ее убивать?

Губы не ворочались, Черемис едва произносил слова, наливая в чайную чашку водки до краев. Бутылка дрожала в руках.

– Она нарушила правила, – сказал Гена. – От нее ждать можно было всего. Зачем нам проблемы? Да ты не боись, продумано от и до. В городе маньяк режет девкам глотки, мы под него косили. Марга, царствие ей любое, на нем зависнет. Да ладно, ты принял наше крещение. Закаляйся, Витек. Выпьем?

Виктор двумя глотками осушил чашку. Анализ вертел апельсин. Сверкнула сталь ножа, отражая свет. Острие погрузилось в мягкую ткань апельсина, хлынул сок, падал на тарелку, растекаясь… Виктор рванул к унитазу. И еще не раз бегал, а в перерывах слушал треп братца:

– Витек, смотри философски. На земле бродит людей излишне много, требуется отсортировка. Разве только лезвием или пулей убивают? Вы, правящие круги, в свою очередь выбиваете население. Зарплаты не даете, работы лишаете, экономику разрушаете. Вы тоже убиваете, согласен, косвенно, но убиваете, да еще в масштабе державы. Это ваше кредо: выживает тот, кто выживает. Что ж ты стух при виде крови? Кровь – жидкость, та же водичка, то же вино. Ты кушать любишь мясо? Но кто-то выпустил из мяса на твоей тарелке кровь, оно на столе, и совесть с твоим желудком спокойно хавает его. Наступила новая эра, где нет места слабым и беспомощным. Мы должны доказать свое право на законное место в новой эре. Выпей, Витек, за себя… За себя – обновленного.

Ругнувшись, Виктор выпил. И вдруг: стук, стук, стук. Проснулась Аннушка, она стучит. Неужели утро?

– Витя, тебе плохо?

– Плохо, – зло ответил он.

– Витя, у тебя понос?

– Да, – огрызнулся.

– Иди выпей закрепляющее.

– Отстань.

– Витя, мне в туалет надо…

– В ванную пошла!

Битва за сортир окончилась в его пользу. На чем он остановился? А! Генка поучал. Жить учил. Хорошо же. Виктор возьмет на вооружение советы братца. Будет Генка помнить его, будет, гад. В тюряге пусть глотки режет. Стоп! Чего он вякал про маньяка… До Виктора дошло: а не Генка ли с Анализом отсортировывают население города? Уж больно легко прирезали несчастную Маргу, потом жрали как ни в чем не бывало. Куда попал Черемис, куда попал?.. Они оба – маньяки и есть. Эдак они и Черемиса чикнут. Нет, шалишь, братец, Черемис не дурак. Первое: деньги, срочно надо найти тайник у Генки. Второе…

– Анна! Анна! – позвал он, открыв дверь туалета.