Месть без права на ошибку

В голове Любы проносилось: Илья очень нервный, ему лучше не перечить. А чтобы не перечить, надо молчать – так просто. Она поговорит, если ему хочется, но потом, завтра… послезавтра…

– Выходи немедленно, или я иду спать! – припугнул Илья.

Люба до отказа открыла краны, потом ему скажет, что не слышала. Струи теперь не ласкали, они колотили по телу.

– Послушай, то, что ты видела, ничего не значит, – решил он любым способом выманить жену из ванной. – Это случайность. Выйди, я все объясню, ты слышишь? Ну, выйди, прошу тебя.

Случайность так случайность, подумалось Любе. Она подставила лицо сильным струям, не шевелилась.

– Идиотка!

Он пнул в дверь ногой, Люба сжалась от страха. «Он ненормальный», – повторяла про себя. Илья больше не подавал голоса и не пинал ногой дверь, значит, ушел. Люба прикрутила краны, прислушалась. За дверью было тихо. Наконец, ступая на цыпочках, она пробралась в спальню. На большой кровати из настоящего дуба спал… Люба никогда не ляжет сюда, это чужая кровать, спать в чужих кроватях она не привыкла. Так же тихо ступая, прошла в гостевую комнату, устроилась на диване и сразу отключилась.

Спустя пять минут Илья стоял около спящей жены, измученный прошедшим днем, уставший от вранья, не питая к ней жалости. Почти два часа провела она в ванной. Спит теперь без задних ног, ему же обеспечена бессонница. Завтра день начнется со скандала, с воплей и упреков. Свидания с Верой придется отложить в угоду этой… этой…

– Идиотка! – зло прошептал он и поплелся на кухню курить.

– У меня для тебя, Витек, сюрпризик. Сначала сядь, а то упадешь.

Гнусный тон братца насторожил Черемиса. Явно гадость заготовил. Страх залез под кожу, леденил, заставлял вибрировать. Будущее мерещилось в коричнево-серых тонах, опутанное колючей проволокой, с казенным харчем в брюхе. На мониторе появилось изображение, и Черемис, с трудом выходя из мрачных дум, въезжал в смысл происходящего. Сначала не узнал Любу. Потом, хлопнув себя по лбу, закрыл ладонью глаза и дальше смотрел через щель в пальцах.

– Как она прошла? – выговорил, находясь в шоке.

– Обыкновенно. Заплатила за два часа и поселилась. У меня не висят фотки нежелательных гостей.

На Любу страшно смотреть, а Генка посмеивался.

– Брось зубы скалить, – рявкнул Черемис.

– Да ладно, Витек… Я над нами смеюсь. Снимали, выслеживали… и все коту под хвост. Жена оказалась круче нас. Не, а прикид какой – сроду не узнал бы.

– Так ему и надо, – злорадно процедил Виктор. – Любка покажет ему «сладкую жизнь». Сегодня образцовым мужем прикидывался, байки плел, будто жена болеет, к врачу возил – давление обнаружили. Давление у него в одном месте, котяра блудливый.

– Что бум делать? Убить записи? Васкова теперь не возьмешь.

– Сохрани, – возразил Виктор. – Кроме жены, много есть любителей кино, которые за кадры с Ильей выложат бабки. Он метит на место Тулина, тайные мысли имеет захватить еще пару должностей, то есть сосредоточить власть в своих руках. До этого даже Тулин не додумался, захапавший всего две должности: мэра и главы администрации. Пусть попробует меня выкинуть, я его в порошок сотру. Сохрани.

– Наблюдение за девочкой Васкова снять?

– Подумать надо. Я с него свое возьму, – указал пальцем на монитор Виктор.

– Давай, Витек, выпьем за содружество, – предложил Гена.

– Я за рулем, – вздохнул с сожалением Черемис.

– Да брось, братан, кто тебя остановит в такое время?

Волнения вечера вызвали у Черемиса зверский аппетит. Выпив хорошей водки, он жадно ел, вновь просматривая видео с Любой. Жаль бабу, но на всех жалости не напасешься, его, Черемиса, ни одна собака не пожалеет. Илья-то, Илья… Ишь, как рожу перекосило от ужаса.

– До меня не доходит, – задумчиво произнес Гена. – Они появились здесь в семь вечера. Где-то двадцать-тридцать минут восьмого поселилась жена Васкова. Откуда она узнала, в каком номере ее муж?

– Кто-то настучал.

– Вот-вот. Прикинь, братан, в моей избушке за клиентами следить постороннему невозможно, продумано от и до. Не, ну в натуре! Жена твоего шефа заранее знала, когда и куда сунуть нюхалку. Кто-то сообщил ей в деталях…

– Своих подозреваешь? – предположил Виктор.

Гена рассмеялся истеричным смехом, Виктору сделалось не по себе.

– Витек… Неужели ты ничего не понял? Мой личный состав за такие дела расстается с любимой жизнью. Запомни, каждый должен знать свое место, а также о наказании и награде. Мы, Витек, почти не отличаемся от зверей…

Гену потянуло на философскую волну, он развалился в кресле, потягивая дорогое пивко, продолжал: