Месть Атлантиды

Больше Элика не проронила ни слова в ответ на его гневную отповедь. От шока возможной перспективы подобного ужаса слова словно застряли в горле. Кажется, она хрипло прошептала не вполне уместные слова извинения, постепенно осознавая, что на фоне сказанного избиение и насилие уже не казались ей ужасом в последней инстанции. Она все так же машинально отправляла в рот ягодки винограда, не ощущая вкуса, погружаясь в несвойственную себе прострацию, как всегда происходило в критических ситуациях. Кассий тоже молчал. Заговорил лишь тогда, когда решил сворачивать трапезу у моря, с сожалением осознавая, что романтической прогулки не получилось. Принцесса просто не оценила всего, что он сделал для нее.

Но бесконтрольной ярости больше не было в его душе. Осталась лишь глухая боль, нанесенная словесным оскорблением, и больше терпеть такое он был не намерен. Следовало преподать этой испорченной девчонке урок. Он займется этим сегодняшней ночью.

Кассий не хотел использовать плеть при укрощении дерзкой пленницы. Нет, он поступит по-иному. Его доброта не была оценена этой девочкой. Что ж, пора показать ей себя с иной стороны. После этого она покорится его воле. Не сможет не покориться. К полуночи, самое позднее, к утру, принцесса добровольно признает его власть. Позднее она поймет, что это лучший выход для нее. Как и для Кассия, которого самого ломала изнутри собственная жестокость, от которой он устал, но которой следовал, как религии, в стремлении укротить свою пленницу.

За всю дорогу, ведущую к дворцу Кассиопеи, никто из них не проронил ни слова. Элика отчаянно кусала губы, пытаясь не перешагнуть грань надвигающегося безумия от внезапной подмены сознания, вызванного словами деспота. Она даже не сопротивлялась его сильным рукам, которые сняли ее с лошади, словно опасаясь, что она кинется бежать. Рука собственника тяжело опустилась на ее обнаженное плечо, слегка толкнув. В холле дворца Кассий перестал сдерживаться.

— Амина! — заорал он. — Сюда!

Служанка Элики прибежала почти сразу, зная, как сильно хозяин не любит ждать.

Принц запустил пальцы в волосы Элики и, сжав так, что та охнула от боли, практически швырнул в объятия кассиопейки.

— Подготовь ее!

Принцесса едва не споткнулась на скользком мраморе, Амина предостерегающе удержала ее за плечи. Вместе они смотрели, как принц, развернувшись, почти выбежал из холла, словно опасаясь совершить непоправимое. Но вот непоправимое в хорошем смысле или же в плохом, никто из них знать не мог...

Глава 15

Керра еще раз встряхнула подругу, сжав ее плечи своими тонкими руками. Бесполезно. Едва не зарычав от раздражения, она кивнула забившейся в угол служанке, напуганной куда сильнее Элики.

— Амина, надави ей на плечи! Ну!

Мерзкая на вкус жидкость полилась прямо в горло, и Элика, закашлявшись, отбросила руки служанки, встретив обеспокоенный взгляд Керры.

— Во имя Антала! Что ты творишь?!..

— С возвращением! — съязвила северянка, отставляя кубок. — Пришла в себя? Больше крушить вазы не будешь?

Элика растерянно огляделась, не вполне понимая, о чем шла речь. Мраморный пол покоев был усыпан осколками, красные цветы, словно пятна крови, алели по всей комнате, раздавленные ее же ногами.

— Ну и дела... — проследив за ее взглядом, выдохнула Керра. — Что ты опять натворила?! Что он тебе сказал?

— Госпожа, принц был в ярости, — робко подала голос Амина. — Я давно его таким не видела. Он велел мне приготовить леди к ночи в его покоях, а после этого выбежал так стремительно, словно за ним гнались чернокрылые воительницы Лаки с мечами.

— Хоть бы догнали... — тихо прошептала Керра, так, что расслышала только Элика.

Принцесса пропустила ее появление в своих покоях, так как была, мягко говоря, в неадекватном состоянии. Злость и погром − достойная замена слезам, ничего не скажешь! Всему виной было решительное заявление принца о том, что ее слезы его чуть ли не возбуждают. Несмотря на так и рвущиеся из груди рыдания от обрисованных перспектив, Элика закрыла их на замок в глубине сознания, твердо уверив себя в том, что не доставит ему такого удовольствия. Она не хотела думать о том, что он сделает с ней сегодня ночью. Как оказалось, избиение плетью и изнасилование в его глазах были лишь поверхностными методами. Да и что говорить, очень ранили его слова о различии кассиопейцев с варварами. На фоне детального описания ее возможной судьбы прошлые мучения немного меркли по шкале зверств, но, вопреки этому, тяжесть на душе усилилась. Ведь она, атланская принцесса, не выдержала и десятой части того, что с ней бы сделали в менее цивилизованной стране. Рыдала, как сопливая девчонка, а после плети еще и умоляла его прекратить... После несчастных трех ударов, по сути!