Месть Атлантиды

Словно пелена закрыла глаза юного Кассия, от негодования, возмущения и ярости одновременно. Если Актий переживал, что рука принца дрогнет при вершении справедливого суда над предателями, с которыми он во дворце бок о бок постигал военное искусство и звал своими друзьями по крови, то дальнейшие события поразили даже его.

Одним выверенным взмахом королевского меча из твердой карлитовой стали Кассий лишил головы первого предателя, второго же, не дрогнув, велел забить камнями, пропустив через строй войска. "В Кассиопее не место трусам, побоявшимся взглянуть в глаза смерти. Я, принц Кассий, сын царя Актия, утверждаю этим действием, что так будет с каждым!" — подняв на вытянутых руках богато инкрустированный боевой меч, подросток обвел взглядом притихших в изумлении легионеров. Впервые его пытливые глаза цвета полуденного летнего неба изменили свой оттенок, застыв сталью далеких холодных ледников земель Белого Безмолвия.

Если раньше верховные полководцы Кассиопеи втайне предвзято посмеивались, полагая, что на отваге царского сына Эдер особо не корпел при вершении его судьбы от рождения, отважный поступок принца развеял эти предрассудки в один момент.

Юный сын рода Лентулов, душа компании и не по годам умный стратег, шестнадцатилетний Домиций, обученный лучшими учителями наравне с принцем, впервые увидел заносчивого царского сына с иной стороны. Родители отдали его в арьергард будущих дворцовых легионеров в возрасте семи зим. Мать с рождения видела в сыне будущего стратега, но не войн, а мирных переговоров и регулирования военных конфликтов. На обязательной военной подготовке настоял его отец, Кратий Лентул, невзирая на причитания супруги –ее голос не имел в принятии решения главой рода никакого значения.

Впервые оказавшись во дворце, Домиций не избежал жестоких насмешек царского сына и его неизменного окружения, состоящего из других отпрысков аристократических семей. Кассий показался ему избалованным мальчишкой, привыкшим получать по щелчку пальцев все, что пожелает. Сыну рода Лентулов не оставалось ничего другого, кроме как скрыть внутри себя свое истинное отношение и стойко сносить придирки и подшучивания Кассия и его юной свиты. Дар будущего стратега дипломатических отношений уже расцветал в юном сознании мальчика, и стойкость характера со временем сделала его неуязвимым от ядовитых стрел остроумия принца. Воинское искусство понравилось Домицию, корни отца, прославленного воина, передались сыну в полной мере. Обособленно, не принимая участия в подчас неоправданно жестоких забавах Кассия, он постигал науку владения мечом и луком, изучал историю дальних земель, которые впоследствии они завоевали вместе, дипломатическое искусство и прочие дисциплины, которые давались ему даже с большей легкостью, чем наследному принцу. Военного похода и боя с ласирийскими безумцами он ожидал с не меньшим воодушевлением, чем царский сын. Он еще не знал, что именно в этом сражении Кассий откроется ему с другой, неизвестной до того стороны, и эта внезапная метаморфоза проложит начало их крепкой и нерушимой дружбе.

И тогда, с восторгом и уважением взирая на поднявшего к безмолвным небесам меч принца, Домиций, не отдавая себе отчета в своих действиях, приложил руку к сердцу и с искренностью, только усиленной запалом недавнего успешного боя, провозгласил:

— Да пошлет Светлый Эдер здравия и великих свершений храброму Кассию Кассиопейскому, сыну великого царя Актия!

Толпа подхватила приветствие, сотрясая мечами в безудержном восторге, а принц, отыскав взглядом первого, кто провозгласил его величие, изумленно сдвинул брови, и впервые проявившаяся сталь в его взгляде на миг смягчилась. Меньше всего он ожидал этого от спокойного и непробиваемого никакими подлыми провокациями Домиция такого жеста. Детская ревность и стремление показать превосходство перед своим молочным братом, словно сгорела в огне его внезапного возмужания.