Мессия. Том 1

Если убийцу приговаривают к смерти, то все ваше общество убийственно, ваш закон убийствен. Где разница? Тот человек уничтожил жизнь, а вы уничтожаете еще одну жизнь; вы думаете, уничтожая этого убийцу, вы вернете жизнь убитому? Нет, вместо одного убитого человека теперь два убитых человека — велика справедливость, велика любовь!

Если человек кого-то убил, то где-то глубоко в себе мы обнаруживаем то же самое желание — и это стало законом в суде. Мы создали закон, и наш закон смертоносен, как никакой убийца. Это не справедливость, это просто месть. Вы мстите во имя справедливости. Из-за того, что тот человек провинился, он не должен оставаться в живых. Но уверены ли вы, что этот убийца не превратится в великого поэта, музыканта или художника, если не будет убит законом?

Или даже в мистика?

Вы отнимаете возможность его роста, никогда не задумываясь, отчего же все-таки он убивал. Никто не озабочен причинами, все глядят лишь на симптомы. Возможно, что тот человек сильно пострадал от рук общества, что вы низвели его до животного. А коль он животное, он и будет вести себя как животное. Но помните: он жертва, а вы причина.

Вот почему законы продолжают расти, создаются новые законы, новые суды, новые судьи, больше полиции, больше войск — и все же вам не удалось снизить число преступлений. Они растут одновременно; должна быть какая-то глубокая связь между этими двумя явлениями. Рост ваших правовых систем и рост количества преступников одинаковы. Странное совпадение. При вашей правоте, имея столько полиции, столько больших армий, столько судов, столько парламентов, столько правовых экспертов… и вам не удается ничего предотвратить. В этом повинна сама ваша сущность, это приговор вашему разуму. Есть что-то крайне ошибочное во всей этой системе.

С убийцей, вором нужно обращаться с достоинством. Он — человеческое существо, и если он совершил убийство, то он психически болен. Вы ведь не наказываете больных людей, вы отправляете их в психбольницу, где о них смогут позаботиться.

Не нужна никакая тюрьма. Все тюрьмы должны быть превращены в прекрасные психиатрические дома по уходу, где люди, утратившие свою человечность из-за безобразного поведения общества — эксплуатации, угнетения и всех видов репрессий — должны обрести снова свои достоинство и честь, должны вылечиться ментально и физически, должны выучиться и стать образованными, должны получить возможность, которой прежде не было. Тогда только я скажу, что существует система правосудия, что существует законодательная система.

Нынешним утром я узнал, что во всех газетах сообщается о том, как у одного саньясина с его подружкой были обнаружены наркотики. Сейчас полицейский комиссар должен будет оправдать свою акцию против меня, так что будут наняты фальшивые саньясины, и они принесут наркотики в лагерь. Просто два-три примера газетной пропаганды, и тогда они смогут заявить, что требование полицейского комиссара, чтобы я покинул Пуну за тридцать минут, было правильным.

А полицейский комиссар, похоже, полный трус. Ему не удалось убедить моих адвокатов в законности своего странного и абсурдного приказания мне, покинуть Пуну за тридцать минут… Это моя страна и он мой слуга, точно так же как он слуга для всех. Странно, что слуги поступают как хозяева и издают нелепые, бессмысленные приказы. Однако он не был готов отменить его, хотя у него и не имелось основания издавать его, — ведь это шло бы против его эго. Если бы в его уме было хоть какое-то понятие о справедливости, он бы уже извинился и отменил приказ.

Он не намерен отменять его. Он занял целый день у моих адвокатов, и результатом было то, что он только приостановил приказ, — это означает, что он может открыть дело в любой момент. Теперь он будет создавать ситуации, которые смогут подтвердить, что его первоначальное решение было верно. Он пришлет сюда в ашрам людей с запрещенными наркотиками, а потом их схватят. А если вы помешаете им у ворот, они начнут драться с вами, нападать на вас.

Он арендовал дом совсем рядом с ашрамом, так что за одну минуту, если нужно, винтовки его людей будут в ашраме.

Это и есть все его желание.

Но я хочу предупредить вас — и сказать ему и правительству, — что такая низость несправедлива, и мы не намерены терпеть это.

Сегодня опять было получено уведомление одним из распорядителей ашрама. Две поразительные вещи были в уведомлении. Во-первых, что он не давал мне предупреждения, — трусы, последние трусы. Он, очевидно, понял, что совершил ошибку. Войти в конфликт со мной — это войти в конфликт с огнем: вы будете сожжены и поглощены… ибо это не обычное место, это храм Бога.

Здесь люди, которые ищут, которые не приходят сражаться с кем-то. Отчасти поэтому он не прислал предупреждение на мое имя… ведь ему известно, что я примусь колотить его так крепко, как смогу.