Мессия

— Да. Иаков Старший считается святым покровителем некоторых групп паломников, ревматиков и военных — в том числе, разумеется, и свежеиспеченных выпускников Королевской военной академии. Предполагается, что святой Иаков был захоронен в Испании, в месте, ныне носящем название Сантьяго де Компостелла, которое в двенадцатом-пятнадцатом веках стало третьим по посещаемости центром христианского паломничества после Рима и Иерусалима. Средневековые пилигримы, собираясь в Компостеллу, вшивали в свою одежду раковины как талисман на удачу. Поэма Уолтера Рейли «Паломничество»[13], написанная им в ночь перед казнью, начинается словами о «раковине печали». А День святого Иакова приходится на двадцать пятое июля.

— А как Серебряный Язык находит всех этих людей? — недоумевает Кейт.

— Мы подойдем к этому через секунду, — обещает Ред. — Следующим, кто умер, был Барт — Варфоломей, или, как его называет Иоанн, Нафанаил. Мы, конечно, уже все о нем знаем. После смерти Иисуса он отправился проповедовать в Индию и Армению, и в Дербенте, это на Каспийском море, с него, живого, содрали кожу. В силу своего рода смерти он стал небесным покровителем кожевенников, а его поминание двадцать четвертого августа. Опять стопроцентное попадание. Затем настал черед Мэтью, или Матфея, хотя и Марк, и Лука в своих Евангелиях называют его Левий. Матфей был мытарем. Тогда это слово означало сборщика податей. Он взимал с евреев Галилеи налоги в пользу Ирода Антипы. Мытари были крайне непопулярны в народе, их сторонились и считали оскверненными, причем не только потому, что видели в них приспешников ненавистных римских оккупантов, но и поскольку они пополняли свою личную казну за счет вымогательства. В первом Евангелии подчеркивается, что Матфей был призван самим Иисусом, не погнушавшимся мытарем.

— И Мэтью Фокс служил в Управлении налоговых сборов.

— Именно. Поэтому и вписывается в общую канву. Святой Матфей — покровитель налоговиков, бухгалтеров и счетоводов. Его праздник — двадцать первого октября.

— Тот ли это Матфей, который написал первое Евангелие? — спрашивает Кейт.

— Возможно. Мнения ученых на сей счет расходятся.

Ред быстро поднимает глаза, посмотреть, есть ли еще вопросы, и продолжает:

— И тут мы подходим к сегодняшнему улову. Иуда, то есть Джуд, и Симон, то есть Саймон, оба прославляются сегодня, двадцать восьмого октября. Давайте начнем с Иуды, или, как его еще иногда называют, Фаддея. В наше время Иуда приобрел значительную популярность как святой покровитель безнадежных дел. И знаете почему? Его имя напоминает о другом Иуде, Искариоте, и поэтому обращаются к нему лишь в крайней нужде, совершенно отчаявшись.

— Отсюда и самаритяне, — высказывает догадку Кейт. — Последнее прибежище отчаявшихся. Тонкий подход.

— Да, но не только это, — говорит Ред. — У него неплохое чувство юмора, у Серебряного Языка. Кое-что имеет отношение к личным качествам убитого. Дело в том, что в первые века новой эры иудаизм был разделен на секты, самыми значительными из которых были фарисеи и саддукеи. Но Симон принадлежал к третьей ветви — зелотам, которые, представьте себе, славились своим неуступчивым, воинственным консерватизмом.

Джез громко смеется.

— Да, это как будто про него сказано, про Саймона Баркера. Тютелька в тютельку.

— Почему их почитают в один день? — спрашивает Кейт.

— По всей видимости, они вместе отправились в Персию, где и стали мучениками в Суанире.

— Удивительно, что Серебряный Язык так точно их подбирает, — замечает Кейт. — Если бы речь шла только о том, чтобы найти и убить людей с подходящими именами, это было бы просто, но ведь ему приходится подбирать и имена, и род занятий, да еще осуществлять привязку к конкретным датам. Это же сумасшедший объем работы. А что, если кто-то из намеченных жертв в нужное ему время уезжает в отпуск, ложится в клинику и так далее? Такая малость — и все идет насмарку. Приходится как минимум откладывать убийство на год, до наступления следующего праздника соответствующего святого.

— Мне кажется, — медленно говорит Джез, — он полагает, что все жертвы окажутся доступны ему в нужное время, ибо такова воля Бога.

— У меня начинает складываться впечатление, что в этом он, возможно, прав, — замечает Ред. — До сих пор добрый Господь явно не на нашей стороне, не так ли? Впрочем, удача еще может повернуться к нам лицом.

— Почему ты так думаешь? — спрашивает Кейт.

— Мы можем использовать собственную, строго выверенную тактику Серебряного Языка против него самого. Помните, в какое отчаяние приводила нас безмерная широта зоны поиска, когда мы думали, что дело в одних только именах? Дав нам эту зацепку относительно святых, он кардинальным образом сузил параметры наших поисков. Мы знаем, когда он собирается нанести удар, и уже неплохо представляем себе, какого рода человек находится в зоне риска.

— Но раз уж он дал нам наводку, — говорит Джез, — то должен быть совершенно уверен, что мы его не поймаем.