Месс-менд. Части I и II.

Советская литература еще только прокладывала свои собственные, новые пути, потому-то и разгорались острые идейно-эстетические споры и в печати, и на широких собраниях, проводившихся в «Доме искусств», и на субботних встречах «серапионов», когда собирались они в тесной комнатенке одного из «братьев», «гнездясь плечом к плечу на кровати, на подоконнике, на раздобытых в соседней комнате стульях…» — как позднее вспоминал Константин Федин, — читали только лишь написанные произведения, разбирали их строго, без каких-либо скидок, стремясь разрешить при этом важные творческие проблемы, которые выдвигала сама жизнь. В этих встречах принимали участие также и старшие писатели: Корней Чуковский и Мариэтта Шагинян, Ольга Форш и Евгений Замятин, а особо Виктор Шкловский, считавший себя тоже «серапионом», одиннадцатым в этом «братстве», но, согласно свидетельству К. Федина, бывший «быть может, даже первым «серапионом», — по страсти, внесенной в нашу жизнь, по остроумию вопросов, брошенных в наши споры». Об остроте тогдашних дискуссий рассказал в письме к А. М. Горькому (16 декабря 1922 года) младший из «серапионов» — Лев Лунц. Решительно отстаивая главенство формы в художественном произведении и призвав учиться «сюжетосложению» у мастеров западноевропейского романа, оказался он «обстрелян» всеми «серапионами».

Непримиримо тогда в литературе противостояли друг другу «бытовики» и «условники», формалисты. Одни объявляли основным все повседневно-жизненное — «нутро, быт, почву»; другие на первое место выдвигали форму — «беспредметный мир приема, трюка, фокуса», условно-авантюрного сюжета. Об этом размышлял в своих «Дневниках писателя» Андрей Белый (журнал «Россия», 1924 год, №2). Об этом писала Мариэтта Шагинян, включившись в дискуссию рядом статей, вошедших затем в состав ее книги «Литературный дневник» (1923 год). «Два молодых писателя спорили между собой о том, что брать материалом искусства — условность или быт… спор их заставил меня задуматься» — так начиналась одна из этих статей. Анализируя поставленную здесь творческую проблему, писательница убежденно отстаивала главное — неразделимую связь искусства с исторической реальностью. Истинно художественное произведение, какие бы «условные» формы оно ни обретало, всегда корнями своими уходит в толщу жизни. Нельзя превращать «условность» в прием, потому что «произвольная, ничем не вызванная условность — приведет к беспочвенности и бесстильности», — утверждала Мариэтта Шагинян. Да, основа всякого искусства — сама жизнь, «натура». И потому, как бы ни была причудлива, фантастична избранная художником форма, его произведение говорит хотя бы и «косвенными способами», но всегда «о современном, о выношенном и рожденном своей эпохой». Об этом и шла речь в статье писательницы «Условность и быт», опубликованной петроградской газетой «Жизнь искусства» (1922 год, №11). А ранее с тех же самых позиций высоко оценила она талантливую «новизну «Серапионовых братьев», определив в статье, целиком им посвященной («Жизнь искусства», ноябрь, 1921 год), все значение их творческих исканий: «Они храбро вступают во владение новыми формами жизни; делают современность содержанием искусства; они оформляют для нас текучую прыгающую злободневность, даруя ей «лик и число». В молодых своих соратниках Мариэтта Шагинян увидела подлинных художников, в полный голос заговоривших о своем времени, «о революционном быте», «о новом мироощущении» людей. В статье «Серапионовы братья» отчетливо проявилась идейно-эстетическая позиция самой писательницы: вопреки «условникам», формалистам, отрывавшимся от действительности, и «бытовикам», заземлявшим жизненные процессы, М. Шагинян требовала познавать и воплощать реальность в художественных образах не обедненной, а во всем богатстве новых исторических ее форм, в движении и непрестанном обновлении.

Полемика эта оказалась продолженной в романе «Месс-менд, или Янки в Петрограде». Обратившись к подчеркнуто условной форме «авантюрно-фантастического романа, даже «романа-сказки», — по определению самого автора, — М. Шагинян создает остросовременное, политическое произведение: написанный с революционным задором, весело, изобретательно — первый в нашей литературе антифашистский роман.

В «Месс-менд» могучее единство рабочих противостоит международному заговору фашистов, готовых развязать новую чудовищную войну против Советской страны. Две группы героев, два классовых лагеря противопоставлены Мариэттой Шагинян. Старый, эксплуататорский мир она рисует с остротой сатирического гротеска. Мир этот бесчеловечен и страшен, а фашисты, как наиболее полное его выражение, представлены в виде кучки вырождающихся злодеев. Их главарь Грегорио Чиче болен таинственной болезнью — он из человека деформируется в зверя. Но такова судьба реакции в целом, она в своем развитии выпадает из человеческого общества, утверждает писательница.