Месс-менд. Части I и II.

— Милая, — проговорил он тихонько, — если б мы не были сейчас под землей и лэний не ел наши кости и если б нам не оставалось жить несколько часов, — я бы опять побежал от вас и затрезвонил во все колокольни. Я не смею связать себя с вами. Вы не понимаете, что это бесповоротно. Вы делаете серьезные вещи смешными и большие вещи маленькими. Вам впору играть в куклы.

— У нас тоже есть большие вещи, которых вы не понимаете, — ответила Грэс кротко. — Перед самой смертью я вам скажу на ухо… Но не надо, не надо думать о смерти.

Она взлохматила ему волосы, что дало ему право положить руку на ее собственные кудри, прохладные и мягкие, как шелк. Он погладил их осторожно, как птицу.

— Грэс!

— Что, Лори?

— Я видел сон…

— Когда это вы видели сон?

— Вы отлично знаете, когда я его видел. Это было так странно, что большая взрослая женщина в кружевах и лентах, пестрая, как попугай, нагибается к незнакомому человеку…

— Лори Лэн! — крикнул Ребров резким голосом. — Идите сюда. Обратите внимание!

Лори встал, чувствуя головокружение. Он с усилием собрал свои мысли и тяжело опустил руку на плечо Реброва. Тот поглядел на него с сердитым укором, — и Лори ответил ему остерегающим взглядом.

— Вы не правы сейчас, Ребров, — пробормотал он, — не правы!

Ребров указал на скалы, возле которых уже копошился дядя Гнейс с измерительными приборами.

— Взгляните сюда, Лори, — произнес он сухо, — эти скалы втягиваются под прямым углом с наклоном в двадцать градусов. Движение происходит равномерно. Мы его высчитали. Возможно, что нас втянет в какой-нибудь каменный водоворот.

Лори Лэн подбежал к скале и с удивлением почувствовал под ногами странную тягу, медленную, как зыбучие пески, но мощную по своему напору. Он сделал несколько шагов и пошатнулся. Они очутились в каменном течении. Земля медленно втягивала их в себя. Лори принюхался — эманации лэния стали слабее и отдаленней.

— Возможно, что раскроется щель наружу, — сказал он Реброву. — Братцы, поставьте часового у противоположного конца коридора. Я чувствую близость воздуха. Лэний уходит от нас. Надо сторожить во всех концах жилы!

Гнейс кивнул головой. Ребров и Лори, посоветовавшись, разделили маленькую группу на четыре поста и поставили по двое человек в конце четырех разветвлений пегматитового коридора.

Сделав все, что от него требовалось, и оставив себе тот угол, куда он усадил Грэс, Лори быстро побежал к оставленному местечку. Он чувствовал, как тело его, терявшее веселую зарядку лэния, становится тяжелым, измученным и горячим. Он испытывал нечто похожее на приступ зангезурской лихорадки.

Глава пятьдесят первая Лэний уходит в глубь земли

Грэс между тем выбрала местечко поуютней, на золотистом песке одного из углублений жилы, и ждала Лори, чувствуя себя счастливей, чем сотня героинь романа, поджидающих жениха где-нибудь в беседке, аллее или маленькой гостиной.

— Плохо дело, Грэс, — проговорил Лори деловым голосом, очутившись возле нее, — камни движутся, лэний перемещается. Все наше освещение, отопление и питание — это он.

Если он отойдет, мы потеряем способность питаться, видеть и греться запасом собственного фосфора. А это значит, что смерть будет далеко не веселая для вас, девочка.

Он сел на землю, делая тщетные попытки унять свой озноб. Но, так как зубы его начали колотиться друг о дружку, он отодвинулся от Грэс и не дотронулся до ее пальчиков, протянувшихся к его руке.

— Не сочиняйте глупостей! — проворчала Грэс. — Что это еще с вами делается? Мы и не подумаем умереть.

— Согласен… — с трудом ответил Лори. — Н-не об… обра… щайте вни-мания. Я…

Он не мог удержаться от страшной судороги, забившей ему челюсти друг о дружку.

Грэс вскрикнула и охватила его руками. Он опять лежал в лихорадке, как тогда, в голубой спальне, и, почти теряя сознание, глядел на нее прищуренными глазами. В них было столько же юмора, сколько и нежности. Возмутительный человек.

Ей совсем не нравилось такое восстановление прошлого. Она быстро схватилась за сумочку — там была хина. Вытащив облатку, она сунула пальчик между двумя челюстями с храбростью, достойной укротителя львов, и выдавила ему хину на язык.

— Сосите ее, Лори, сейчас же! Ничего, что горько. Если уж очень горько — не беда!..

Беглым, быстрым движением она скользнула по его губам поцелуем. Очевидно, этого было достаточно для того, чтобы подсластить горечь двадцати граммов хины, проглоченных Лори с величайшим удовольствием. Но это окончательно подорвало его силы. Слабо подняв обе руки, как если б он собирался обхватить ими Грэс за шею, полураскрыв губы и потянувшись в ее сторону, он опять потерял сознание и упал на гранит без проблеска жизни. Озноб — и тот прекратился. Он лежал холодный и неподвижный, как мертвец.