Месс-Менд

— Нет, не ошиблась. Это я прочитала своими глазами. Но перед моим уходом из конторы молодой человек, по имени Друк, дал адрес, чтоб я зашла к нему в четыре часа. Мне показалось, он знает какую-то тайну, но только чего-то или кого-то боится… Друк, Бруклин-стрит, 8. Я вышла к Гудзону, чтобы убить время до четырех, и больше ничего не помню… — Страшная бледность покрыла ее щеки. Она опустила голову на грудь и шепнула: — Мне очень плохо… Мне странно, что я стала как будто забывчива.

Тингсмастер внимательно посмотрел на нее и принес ей воды с виски. Когда она выпила и пришла в себя, он спросил ее:

— Дорогая мисс, скажите мне, чего бы вам теперь хотелось?

— Отомстить Морлендеру, — медленно ответила девушка. — Ему нельзя, он умер, — значит, отомстить Артуру Морлендеру, его сыну.

Наступило молчание. Тингсмастер помешал уголь в камине, прошелся несколько раз по комнате, потом остановился и взглянул на бледную девушку:

— Слушайте меня, мисс Ортон. Вы попали к людям, цель жизни которых — борьба не только с Морлендерами, но и с теми, кто вертит этими Морлендерами, как марионетками. Но, дорогая моя мисс, мы боремся не оттого, что ненавидим отдельных людей, и мы не хотим личной расправы. Мы боремся потому, что тысячи наших братьев и мы сами погибаем, не видя настоящей жизни. Мы боремся потому, что дети бедняков задыхаются в подвалах, лишенных солнца и воздуха, потому, что наших юношей посылают убивать таких же несчастных, как они сами, во время войны, загоняют в рудники и на фабрики во время мира. Мы боремся не для того, чтоб отомстить. Мы хотим установить справедливость на земле и светлую жизнь для каждого человека, от первого до последнего. Понимаете вы меня?

— Тингсмастер! — воскликнула девушка, вскочив с места. — Я хотела бы чувствовать то, что вы говорите. Но сейчас я не могу, не могу этого! Передо мною стоит образ моей бедной матери, так низко, так подло убитой. Для меня уже нет жизни, покуда я не утолю страшной ненависти, пронизывающей меня, как смертельная болезнь. И если вы не дадите мне отомстить, все равно — я буду действовать одна, я вернусь в Нью-Йорк и буду продолжать свою страшную комедию…

Она кинулась к двери, забыв, что на ней рабочий костюм Лори Лена. Мик взял ее за плечо и усадил снова в кресло.

— Вы останетесь у нас, пока не поправитесь, — сказал он просто. — Виллингс, Нэд!

В комнату вбежали оба приятели — так быстро, что не было необходимости спрашивать их, далеко ли они находились и дошло ли до их ушей говорившееся в комнате. Мик Тингсмастер только что собрался дать им порученье, как дверь снова распахнулась настежь, и на этот раз вбежал в комнату весь вымазанный дегтем Лори. Не отдышавшись, еще на бегу, он воскликнул:

— Тингсмастер! Вот нож, которым ее пырнули. Я был у аптекаря, он говорит, что лезвие смазано страшным африканским ядом. А вы, мисс Ортон, лучше бы не хлопотали о Друке. Он удрал. Говорят, он обокрал Крафта и удрал с его деньгами!

— Тише ты. Лори, — остановил его Тингсмастер. — Положи нож на стол и не пугай бедную мисс. Я прошу кого-нибудь из вас, ребята, посоветоваться с моей стряпухой и раздобыть мисс Ортон женское платье.

— Кстати, Мик, — продолжал Лори выкладывать свои новости, — дровяная барка на Гудзоне оказалась с потайной комнатой. А ее хозяин… ее хозяин… Черт побери, я не помню, что такое с ним было… Надеюсь, ребята не столкнулись с ним, когда носили туда одежду?

— Что ты. Лори! — ответил Виллингс. — Отто-булочник ездил туда к тебе и, сколько ни рыскал, не нашел и следа барки. Она сгинула, точно во сне нам приснилась.

— Сгинула! — повторил Лори, и по спине его пробежал прежний холодок непонятного ужаса.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Глава шестнадцатая Лепсиус видит руку ⠀⠀ ⠀⠀

— Тоби! — крикнул доктор Лепсиус, входя к себе в комнату после бесчисленных и утомительных визитов. — Куда он делся, сонная рыба, пингвин, гангренозная опухоль! Тоби! Тоби!

Молчаливый мулат с припухшими веками вынырнул сбоку и остановился перед доктором с видом полнейшего равнодушия.

— Тоби, предупреди сиделку и жди меня. Мы пойдем к его величеству Бугасу Тридцать Первому. А если ты будешь спать, раскрыв рот, как дохлая рыба, я наложу туда пороху и взорву тебя со всеми твоими потрохами!

Доктор Лепсиус весь день был в плохом настроении. Его экономка, мисс Смоулль, объявила, что выписала из Германии новый ушной аппарат и теперь, благодарение небу, будет слышать, как все остальные люди. Мисс Смоулль намекнула даже доктору Лепсиусу, что теперь у нее не будет недостатка в женихах.

Если б к колокольне церкви Сорока мучеников прибавили мотор в тысячу лошадиных сил, нервное потрясение доктора, наверно, не было бы ужаснее, нежели от образа его экономки, говорящей, слышащей и замужней зараз. И это именно в такое время, когда открытие доктора Лепсиуса превратилось из ослепительной догадки в страшную очевидность, когда остается только скомбинировать факты и умножить примеры.