Месс-Менд

Чиче, Советская власть в России опасно укрепляется, и пропаганда ее в наших странах становится угрожающей.

Необходимо свергнуть эту власть, но не снаружи, а изнутри, путем заговора. План тайного заговора у нас уже готов. Привести его в исполнение берется мистер Артур

Рокфеллер. В ближайшем будущем мистер Рокфеллер отбывает в Петроград с паспортом американского коммуниста.

Кресслинг взглянул на Рокфеллера.

— Артур, вы действительно беретесь за это?

— Клянусь прахом моего отца, – с горячностью воскликнул молодой человек.

— Великолепно. Это мне нравится. Но что же остается на нашу долю?

— Синьор Чиче выработал обширную программу, –

вмешался лорд Хардстон, – не бойтесь, никто из нас не останется без дела.

Настроение присутствующих стало весьма горячим.

Кресслинг, против обыкновения, пил и чокался со своими гостями и на прощание показал им двух крокодилов, мирно дремавших на дне бассейна.

Совещание кончено, шампанское выпито, хрустальные часы Кресслинга прокричали филином. Гости один за другим отбыли в мрак теплой майской ночи. Один Кресслинг, страдая от вечной бессонницы, обречен долгие часы ходить взад и вперед по сияющим залам «Эфемериды».

Между тем в темном чулане маленького домика, где жил Тингсмастер, экран показывал, а фонограф рассказывал все, что произошло в «Эфемериде». Ребята смотрели и слушали, стиснув кулаки, и между ними в скромном платье работницы находилась Вивиан Ортон.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ВАСИЛ

В

И

О

ЕГ

ЖЕНА

Всякий честный коммунист на первое место ставит долг, а на второе жену. Всякая жена норовит поставить на первое место себя, а на второе все остальное.

У товарища Василова, члена нью-йоркской компартии,

создалась именно такая семейная конъюнктура. Вернувшись с ночного заседания партии, он разбудил жену и сказал:

— Катя Ивановна, мы едем в Россию.

— Очень рада, – ответила та спросонок, – «Амелия»

отходит послезавтра. Поедем вместе с мистрисс Дебошир.

— Мы с тобой едем на «Торпеде», – возразил товарищ

Василов, – таковы полученные мною инструкции.

— Неужели вы думаете, что, получая какие-то там инкрустации, можете не считаться с чувствами своей жены?!

— Инструкции, дорогая, – терпеливо повторил Василов.

Он сделал глупость только раз в жизни, когда женился, и теперь нес все ее последствия.

— Инкрустации, – повторила жена.

— Инструкции!

— Инкрустации!

— Инструкции!

— А! Если вы хуже всякого будильника и не даете мне выспаться, так я заявляю вам: я еду на «Амелии» – и кончено!

— Как хочешь, – устало ответил Василов, горько вздохнул и принялся раздеваться.

На следующее утро Катя Ивановна встала чуть свет, насмешливо взглянула на спящего мужа и в самой нарядной шляпке выскочила на улицу. У ворот стоял посыльный.

Он гладил себе бороду. Борода имела почтенный вид.

— Посыльный, – произнесла Катя Ивановна, – вы не знаете, где находятся пароходы, справочные кассы, и куда надо сесть, чтоб поехать в Россию?

— Пустое дело, м-ам, – ответил, густо закашлявшись,

посыльный, – идите себе домой и садитесь, куда хотите. А я с вашего позволения выхлопочу вам билет и занесу на дом.

Так и запомните, посыльный номер 7.

— Неужели вы это сделаете? Но видите ли, в чем дело, у меня вышли контры с моим мужем. Я хочу поехать на пароходе «Амелия» вместе с мистрисс Дебошир. Вы можете взять мне билет на «Амелию»?

— Легче, чем плюнуть, м-ам.

— Ну, так возьмите. Вот вам деньги. Вот вам документы. И знаете что? Занесите мне билет не домой, а прямо к мистрисс Дебошир, Ровен-Квер, 10.

— Завтра утречком, м-ам, все получите в полном порядке.

Катя Ивановна, в восторге от своего плана, вынула блокнот, карандаш и конверт и энергически повернула посыльного спиной к себе.

— Номер 7, я на вас облокочусь на минутку.. Вот так.

Мне хочется написать письмо мужу.

Она вывела кривыми буквами на спине посыльного:

«Василов! Ты нуждаешься в уроке и потому вот тебе

мои собственные инкрустации: я еду на «Амелии» с ми-

стрисс Дебошир. Домой больше не вернусь. Уложи все мои

вещи, лиловое платье и ноты для пения. Надеюсь, ты

тоже поедешь на «Амелии», в противном случае мы

встретимся на пристани в Кронштадте. Твоя жена

Катя Ивановна».

— Вот, – сказала она, – несите это письмо наверх, прямо по адресу. Бросьте ему письмо на кровать и бегом обратно.

На все его вопросы – гробовое молчание. Поняли?

— Как не понять, м-ам, – ухмыльнулся посыльный. Он поглядел, как веселая дама, распустив над головой зонтик, помчалась по направлению к Ровен-Кверу, а сам пробежал глазами доставшееся ему письмо. Потом он взглянул на адрес, покачал головой и отправился с письмом наверх.

Добудившись Василова, он сунул ему письмо в руку и, не отвечая на вопросы, сбежал вниз.