Месяц выбора (СИ)

Одежду я как следует вываляла в траве и земле, а потом сожгла листик мяты. Теперь можно идти дальше.

Еще два дня я шла не останавливаясь. Ноги гудели, болели стопы, а глаза просто слипались, но я старательно пачкала одежду травой с землей и шла с бараньим упорством. Останавливалась только, чтобы собрать грибы, травы или ягоды. Воду пила очень скромно, её должно хватить до пещеры. Я хоть и набрала две фляги на реке, но все равно. Еще через два дня пути мне удалось добраться до начала плоскогорья. Здесь лес редел, реже попадалась дичь, все круче становился подъем. Еще пара-тройка дней таким темпом, и я доберусь до подножия горы.

На утро восьмого дня я поняла, что поставила рекорд. До Сломанного Зуба доходили в лучшем случае за две недели, а моя тушка доползла за семь дней. О какой я молодец, главное — мотивация. А еще я поняла, что кончилась моя неделя. Надо быть на чеку.

К вечеру богини судьбы сжалились надо мной, и я без приключений дошла до пещеры. Там я даже не развела огонь, а, небрежно расстелив шкуру, сразу мешком упала спать. Усталость взяла свое.

Утро встретило меня приветливыми лучами, приятно гревшими кожу, и эхом птичьего щебета. Я открыла глаза, полежала немного, и собралась вставать. Тут же тело запротестовало, мышцы заныли, даже нет, завопили о том, что следовало рассчитывать на последствия, когда ложилась спать в горной пещере без источника тепла. О том, что там с моими ногами, я старалась не думать.

Все последующее время я обустраивала свое временное место жительства: развела большой костер, сходила к ручью и кое-как отмылась от грязи и постирала одежду, заварила чай, расстелила постель — в общем, к вечеру этого дня пещера была довольно уютным местом. Закутавшись в теплый плащ, я смотрела на звездное небо, думая о том, что мир прекрасен.

Эти леса, охота, жизнь здесь, где только ты и суровые горы. Это прекрасно. Сейчас мне деревня, дом, папа, Халла, даже Гуда — все казалось таким далеким, неважным. Будто там я лишь играю роль. Привычную, родную, но роль. Любящей дочери, заботливой подруги, ученицы Халлы, бойкой девчонки и далее, далее, далее. И только здесь, один на один с небом становлюсь настоящей.

Эта мысль была уже привычно пугающей и твердой. Я, по долгу бывая на охоте, часто задумывалась над этим. Что если… что если уйти? Просто в одно мгновение собрать вещи и исчезнуть… навсегда. Буду путешествовать, узнавать мир. Мир без глупого фарса, без сочувствующих улыбок, без… без людей. Я застыла, глядя в ночное небо, позволяя его магии проникать в меня. Древней магии, сильнейшей. Магии мира. Мира первобытного, мира, где нет условностей. Ну вот опять. Я ведь сама человек. Такие мысли не приведут ни к чему. Однако, было бы интересно узнать ответы на некоторые вопросы. Например, о моем прошлом

Я часто размышляла как бы мне найти ответы. Может отправится к камню правды на север и задать этот вопрос. Старая ведьма Халла всегда фыркала и говорила что никакого камня правды не существует Это выдумки. Красивая легенда, не более, но я часто замечала как темнеют ее глаза и опускаются вниз уголки губ, когда она смотрит на меня. В такие моменты мне казалось, что она знает больше, чем говорит.

Эмоции еще колыхались внутри, но самокопание никогда не было моим хобби. Я не могу разобраться в своих чувствах, предпочитая не думать об этом. Когда-нибудь придется, конечно, но не сейчас.

С той ночи я больше не возвращалась к этой теме, запрещая себе даже тень помысла. Жизнь возвращалась в привычное русло, подходил конец второй недели, и я начинала расслабляться. Все-таки я не во вкусе оборотней.

Ренар

— Эй, Лис! Как там твоя зазноба? Запала, да? Богиня-Луна, ну что за ужасное мясо! Просил же, жарить до хрустящей корочки!

Мы сидели в городской таверне, попивая местный эль. Недурной, кстати сказать. Стоял шум и воняло всеми на свете запахами сразу, но я давно перестал морщится. Лучше этого места сейчас и представить было сложно. А уж после третьей кружки эля я и вовсе готов был любить весь мир.

— Ой, Верт, отстань! Сам ж знаешь, никакая она не зазноба! Так, пахнет вкусно просто, — отмахнулся я, стараясь придать лицу максимально равнодушное выражение. Ведь если этот медведь насядет, с живого не слезет.

Между тем подошла подавальщица, и медведь принялся ворчать, жалуясь. Совсем молодая девочка растерянно и немного испуганно смотрела на входившего в кураж оборотня.

— Ну-ну, медвежатина, не пугай красавицу, — подмигнул я девчонке, ласково улыбнувшись. Та залилась краской и потупила глаза, робко стреляя на меня из-под челки.

— И правда, Верт, — с грохотом поставил кружку Лель, побив себя пару раз кулаком по груди. — Отстань уже, нормальное мясо. И от Рена отстань, оттает наш сердцеед, сам расскажет. Ты ведь тоже вился там у одной, а? — пихнул человека медведя в бок.

— Да чё вился-то сразу! Так, симпатичная была, — смутился Верт. — Ладно, иди уж, никакой утонченности с вами, — махнул рукой медведь, и девочка поспешила уйти. — А уж душа какая красивая была! Слышали бы вы наши разговоры о музыке!