Месяц на море

«Человек страшнее, чем его скелет», – повторила она вслух. И картинка ей рисовалась жуткая. «Скелет сам по себе страшен, – думала Александра, – не потому что это кости, а потому что это символ смерти, результат разложения, последняя стадия исчезновения. Что может быть страшней? Оказывается, человек при жизни со своими мыслями, поступками, целями может быть страшнее. Я так это понимаю. Почему я вспомнила это сейчас, когда думаю о Колесникове? Что это? Я боюсь, что он притворяется, выдает себя не за того, что он маньяк, псих? Нет, это не про него. Я боюсь, что он бессердечен. Вот, точно. Очень правильно. Я боюсь, что он бессердечен», – думала она.

Последние дни перед отпуском на кафедре были спокойными. Титова была смирной, Ася – спокойной, Лушников – осторожным. Лишний раз на глаза Архиповой не попадался. Александра же изо всех сил старалась забыть произошедшее между ними, но нет-нет, да екало в груди, когда доносился запах знакомого одеколона. «Дура, дура, держи себя в руках», – говорила Архипова себе. Но больше для порядка. Лушников был сексуален, притягателен, однако Архипова сейчас искала другое. Ей стало казаться, что она еще имеет право на нормальную, рутинную семейную жизнь. «Вот как у Колесникова с его Верой – обеды, варенье из клубники, новый ковер… Я смогу так жить, я знаю. Просто не было человека, который именно это мне предложил, – думала она, – а Колесников ищет того же, что было в прошлом. А в прошлом в первую очередь была жена Вера. А не эта Софья. Софья – это жар-птица, это что-то из разряда пришельцев для него. Приземлился инопланетный корабль, осветил все лучом света, свет обжег Колесникова, пришельцы улетели. Вот и слава богу. Потому что ему ближе Вера», – рассуждала она.

По вечерам Колесников обязательно ей звонил. Спрашивал аккуратно: «Тебе удобно разговаривать?» Архипова к этому времени уже смотрела какую-нибудь серию про бандитов, шпионов, диверсантов. Но она возмущалась вопросом:

– Ну что ты спрашиваешь?! Я очень рада твоему звонку.

И это было правдой. Вечерний обмен новостями и сплетнями стал необходим.

На днях Колесников позвонил позже обычного. У Александры уже слипались глаза.

– Колманович уезжает в Марокко! – произнес он вместо обычного приветствия. – Представляешь? Он же просто идиот! Форменный идиот!

– Почему идиот? Отличная страна, много интересного для европейца.

– Так то для европейца, а Колманович так… Покурить вышел.

Архипова не поняла этой фразы, но уточнять не стала. Только удивилась.

– А что он там делать будет?

– Как что? В отпуск едет. В отпуск, придурок, едет! И еще кого-то тащит!

– Погоди, да что в этом плохого?

– А что в этом Марокко хорошего? Да еще за двести тысяч рублей!

– Фьють, – присвистнула Архипова.

– Вот тебе и «фьють»! – передразнил ее Колесников и, помолчав, добавил небрежно-солидно: – Я тебе там билеты выслал. На поезд. Спальный вагон, поедешь одна, с удобствами. Москва – Анапа. Уезжаешь через неделю. Я все знаю, отпуск как раз у тебя начнется. В Анапе я тебя встречу. Жить будем у меня.

– Как у тебя? – спросила ошалевшая Архипова.

– В моей квартире. Тебе забыл сказать: у меня на море есть квартира. В прекрасном новом доме. Розы под балконом, герань на балконе, море в пятнадцати минутах ходьбы.

– Погоди, Сергей… – порывалось что-то сказать Архипова.

– Решено. Отменять не будем. Остаемся на связи.

Архипова слушала короткие гудки телефона и не знала, плакать ей или смеяться.

Через два дня Архипова встречалась с подругами. Местом встречи было выбрано летнее кафе в Нескучном саду. Место было знакомое, уютное, со множеством белок и интересной публикой. Наверное, два последних обстоятельства уберегали подруг от больших ссор. Как только страсти накалялись, на глаза попадался или милый зверек, или любопытный гуляющий. Острота момента таким образом снижалась.

Леля Полякова примчалась первой. Она вечно спешила. И дел у нее всегда было полно – привезти лекарство престарелой тете, отправить проданную на известном ресурсе юбку, получить купленные там же бусы, встретиться с каким-нибудь из бывших мужей. Полякова не вела ежедневника, весь распорядок дня был в ее голове. На все встречи и свидания она старалась приехать первой.

– Ты куда такая взмыленная? – спросила ее Степанова, которая в этот вечер пришла второй.

– К Полякову на свидание, – ответила Леля, которая, не стесняясь публики, подкрашивала глаза.

Леля носила фамилию второго мужа. Третий муж не возражал.

– Побойся бога. Зачем ты с ним встречаешься? Айвару это не понравится, – Степанова с удовольствием произнесла имя третьего мужа Лели.

Айвар был латышом и, что совершенно невероятно, когда-то учился с Лелей в одной школе. Было это давно и происходило в Риге.

Леля спрятала золотистый тюбик туши и посмотрела на Степанову. Во взгляде было превосходство.

– Понимаешь, Таня, песчинку из завитушки раковины не так просто извлечь.

– Что значит сие витиеватое изречение?