Мертвый рай

— Сижу на тебе уже второй раз за ночь, — бормотал он, пытаясь отстегнуть маленький, но упрямый фонарик, — Хватаю то за грудь, то за… Как, кстати, тебе такая позиция сверху?

— У нас мало времени.

Да знал он! Только хренов фанарик никак не отстегивался. Пальцы Дениса, словно слепые котята путались в хитросплетениях кобуры. Смешно будет, если свет случайно включится прямо там, в штанах.

— Наверное, ты, Ночка, сейчас неплохо смотришься, — заметил Денис, — А из-за наручников наша возня попахивает садомазохизмом, не находишь?

— Я смотрюсь паршиво, потому что, как и ты, вся в дерьме. Им же и попахиваю. Умоляю, День, хватит трепаться.

Фонарь-мизиниц, наконец, выскочил из чехла. Выскользнул из пальцев. Канул между ног имитаторши. Закатился куда-то под…

Вот ведь, блин-переблин!

Девушка застонала. Весьма выразительно. Скрипнула зубами. Весьма отчетливо. Но выгнулась. Приподняла попу.

Денис пошарил… Ага, вот он, наш светоносный беглец!

За спиной лязгнул засов. Проклятье!

И — факельные отблески.

И — гнусавый голос:

— Эй, вы, двое, чем занимаетесь?

И — захлебывающийся шепот Ночки:

— Денис, отстрели эти долбанные наручники. И пистолет — мне. Быстрее!

И — шаги сзади. Торопливые. Совсем рядом!

Извини, Ночка, но браслеты твои пусть пока подождут.

Денис обернулся. «Дождик» — в одной руке. Фонарь — в другой.

Включить! Луч света — в лица тюремщиков. В две премерзкие хари в язвах и оспинах. Пока — только луч.

Хари прикрываются руками. Хари приближаются.

Взволнованная скороговорка под руку:

— Хорошо, День, стреляй сам! Жми курок и все! Пистолет слабый, без отдачи. Пуля летит туда, куда пошлют. Давай же, тормоз ходячий!

— Командовать будешь у себя в Периметре, — невнятно, не заботясь о том, слышат его или нет — процедил Денис.

И прицелился. Уж как умел.

Нажал на спусковой крючок.

Ба-бах! Ба-бах!

Оружие скрытого ношения оказалось послушным. И довольно скорострельным. А убивать из него — совсем нетрудно. Вот только громко… Неожиданно громко для миниатюрных размеров «Дождика». Или акустика здесь такая?

Ба-бах! Ба-бах!

Рев тюремщиков потонул в грохоте выстрелов.

Ба-бах!

Два тела упали на землю. Красиво так упали. Как в кино.

Фу-у-у… Денис перевел дух. Надо же! Справился! Убил.

Убил?

Убил!

Нет, не убил. Тела застонали. Тела поползли, густо пятная кровью пол. В сторону куда-то, к стене. В густую тень.

Он снова посветил на нападавших.

Не убил, только ранил. И одного, и второго. Хотя ведь почти в упор палил. И, наверное, должен был пристрелить обоих. Пристрелить, а не подстрелить.

Ранил… Это было не хорошо, и не плохо. Просто ранил. Противник все равно выведен из строя и уже не представляет опасности. Но жив. Еще.

У одного в крови правый бок и нога. У другого — левый бок и плечо.

Добить? Денис поднял ствол.

Или сами подохнут?

— Нет-нет-нет-нет, — скороговоркой умоляла бесформенная человеческая масса оттуда, куда смотрел «Дождик» и светил фонарь.

— Пожа…

Две беспомощные человеческие массы. Теперь — беспомощные. Совершенно.

— Пожа…

Дениса бил запоздалый озноб.

— … лу-у-уйста, — подвывало под стеной.

— Эй, ковбой, про меня не забудь, ладно, — его ткнули в бок.

Ночка сидела спиной и, изогнувшись, уже протягивала скованные ржавым железом руки. Ах да, в самом деле!

— Только не отстрели, пожалуйста, мне ничего нужного, уговор? А то, мне кажется, что у тебя руки трясутся.

— Башку бы тебе отстрелить. Чтобы по ночам дома сидела. Чтобы не шлялась, где не надо.

«И других в неприятности не вовлекала».

— Да боюсь, мозгов в твоей башке все равно нет.

— Сам дурак, — огрызнулась девушка.

В углу, под стеной стонали все надрывнее. Видимо, первый шок у раненых отступал. Наступала боль.

Денис вставил короткий ствол «Дождика» промеж Ночкиных «браслетов». Саму девицу при этом пришлось ставить чуть ли не раком. Этакой живой буквой «зю». На корточках. Врастопырку. Чтоб пулей не задело.

Наручники легли на упор. На тот самый череп, на который бросили Дениса.

— А-а-а! У-у-у! — доносилось из-под стены.

И еще раз — Ба-бах!

Вскрик Ночки.

Грязно-желтая кость и звенья ржавой цепочки того же цвета разлетелись после первого же выстрела. Оказавшегося, впрочем, последним. Большего из «Дождика» не смог бы выдавить даже целый милицейский взвод. Ни капли. Ни единого ба-баха.

Стонавшие раненые притихли. Но ненадолго: боль снова быстро брала свое. Она оказалась сильнее страха.

Ночка вырвала пистолет у Дениса. Направила на раненых.

— К-к-козлы!

Сухой щелчок.

— Идиот! Ты же всю обойму расстрелял! — дошло вдруг до имитаторши.

Пока что данное обстоятельство скорее удивляло ее, нежели злило. Но девица свирепела на глазах.

Ничего, переживет. Так оно даже к лучшему. Заряженное оружие Денис попросту не стал бы возвращать этой подозрительной барышне. Где гарантия, что Ночке не вздумается всадить ему пулю в затылок? А нет таких гарантий. Он попросту не доверял своей спутнице.

— На двух паршивых ублюдков целую обойму! — сокрушалась Ночка. — И хоть бы одного — насмерть!

— Извини, у меня сноровка не та, — сухо ответил Денис.

— А у меня патронов больше нет! Ты это понимаешь?