Мертвый огонь

— Садитесь… Я жду… — снова повторил он, видя нерешительность, написанную на лицах наших ребят.

В его голосе была и доброта, располагающая к себе, и настойчивость.

— Но кто вы такой? — спросил вожатый Сережа Ступин.

— Я археолог, француз. Зовут меня Масперо. Нас археологов много во всем мире. Есть они и в вашем Советском Союзе. Мы производим раскопки памятников прошлого, читаем загадочные надписи и восстанавливаем прошлую жизнь людей. Знакомимся с тем, как жили наши отдаленные предки.

Сегодня я приглашаю вас, посетить со мной страну моих исследований — древний Египет…

Он говорил это, улыбаясь, и на лице его была та же приветливая улыбка.

И ребята, зачарованные этой улыбкой и заинтересованные полетом на аэроплане, в одну минуту оказались в кабинке. За ними впрыгнул туда и Шарик.

— Даешь Египет!.. Задорно смеясь, сказал Ваня Петенко.

— Стой, ребята, а как же палатка и наш лагерь?..

— Палатку оставим, возле завода ее никто не возьмет, а заспинные мешки взять, распорядился Сережа Ступин.

И вот застучало моторное сердце аэроплана.

Небольшой разбег, и аппарат неслышно оторвался от земли и полетел над темною землей и черными пятнами леса.

Внизу в глубине — на мгновенье промелькнул спящий лесопильный завод, а возле него извилистая стальная змейка реки Кайдаловки, тоже казалось, спящая под пологом ночи.

Ребята, высунувшись в окна кабинки, жадными глазами ловили новые для них впечатления.

Только Шарик, свернувшись шариком, лежал на полу посредине кабинки и досматривал прерванный недавно сон.

А аэроплан летел, забирая все выше и выше, и вместе с тем точно приподнимались края земли, а над землей опрокинулось чашей, все еще звездное, но уже с востока светлевшее небо.

Трудно сказать, с какой быстротой летел наш аэроплан, но во всяком случае скорость полета, была невероятная: сотни километров покрывались десятками минут, а тысячи часами.

Когда стали совсем светло, слева из за края земли показалось золотое солнце и стало теплыми лучами ласкать пробуждающуюся землю.

В переднем окне кабинки ребята видели голову и плечи их аэровожатого Масперо.

Седыми серебряными волосами на его плечах играл утренний встречный ветер, а руки его уверенно лежали на рукоятке руля.

Почувствовал ли он взгляды ребят на своей спине, но он оглянулся. открыл маленькое оконце и, улыбаясь и показывая вниз рукой, сказал:

Украинская Земля…..

— Украинская Советская Социалистическая Республика, — поправил Сережа Ступин.

И правда, внизу далекой глубоко под ними, уже зеленела богатая хлебом, железом и каменным углем Украинская земля, прорезанная серебряными лентами рек Днестра, Буга, Днепра и Дона с Донцом.

При свете разгоревшегося утра на стенах кабинки ребята заметили географические карты.

Но понятно, из окон кабинки аэроплана они не могли охватить взором эту огромную страну, протянувшуюся с востока на запад на 1200 километров.

Они видели под собой лишь зеленеющие поля, темные пятна леса (на севере), извилины рек, села, утопающие в зелени садов в города, соединенные стальными полосами рельс.

— Ребята, я знаю карту и скажу вам: скоро мы увидим Черное Море, — сказал Коля Чернов.

Наши ребята никогда еще не видели моря, и 16 глаз выставились из окон кабинки и стали сверлить туманную даль горизонта.

Но моря еще не было.

Под ними была все та же земля, а на земле хутора, города и села, а в них люди, вероятно поднимающие головы вверх, следя за полетом маленькой алюминиевой человечьей птицы, несущей наших ребят.

По рельсам туда и сюда бежали цепочки поездов, но с той высоты, на которой были наши ребята, казалось, что поезда не бегут, а медленно ползут, как гусеницы.

— Море….Море…. закричал Ваня Петенко. показывая пальцем на синюю полоску впереди.

Дядя Масперо услышал, оглянулся и закивал головой.

Сейчас, будет виден Крымский полуостров, — снова сказал всезнающий Коля Чернов. Я читал про него.

В самом узком месте его, на Перекопском перешейке, в 1920 году наша геройская Красная Армия билась с белыми войсками генерала Врангеля. Он занимал весь Крым и с помощью французских инженеров так укрепил Перекопский перешеек, чтоб этом месте он, казалось, был неприступным.

Но выбросить Врангеля из Крыма было нужно во чтобы то ни стало.

И вот Красная Армия, в которую влились добровольно тысячи комсомольцев, бросилась в такое-же раннее ясное утро, как сегодня, на штурм этих неприступных твердынь с криком: «Даешь Крым»… Во главе их был т. Фрунзе, теперь Народный Комиссар Армии и Флота.

Ураганный огонь пулеметов и артиллерии встретил наши штурмующие колонны. Десять тысяч отважных борцов за счастье трудящихся сложили свои головы на нолях Перекопа, но места убитых сейчас же заступали живые.

И вот стремительным напором ряды белогвардейцев были опрокинуты. Рядовые солдаты, т. е. обманутые белыми рабочие и крестьяне, тысячами сдавались в плен, а офицеры и генералы. оставшиеся в живых, как оголтелые, бежали к берегу моря в города, бросались на стоящие на рейде суда и спешили удрать в чужие края.

С этих пор над Крымом реет Красное Знамя С.С.С.Р.