Мертвый ноль

– Может быть, и так, – пожала плечами Кенлех. – Но знаешь, что забавно? Я думала, «ты не ошиблась», – означает, что я поступила правильно. А на самом деле подразумевалось: да какая разница, эта история не на всю жизнь, а всего на несколько лет. Не так уж много времени потеряешь, чтобы об этом беспокоиться, настоящий выбор у тебя еще впереди. Видишь, как быстро все закончилось. Это печально, но ничего, не беда. Мне уже заранее интересно, как теперь все будет. Какие, как ты говоришь, задачи мне предложит судьба. И что я, в итоге, нарешаю. Поэтому и хочу для начала пожить у тебя: чтобы не торопиться, не принимать первое попавшееся решение только потому, что оставить как есть – невыносимо. Хорошо, что Мохнатый Дом такой огромный, и я никому не помешаю. И мне – никто. Здесь можно прожить хоть полгода и ни с кем не встречаться, пока сама не захочу. Правда же, можно?

– Да, это запросто, – подтвердил я. – Не захочешь выходить из своих комнат, никто и не узнает, что ты у нас поселилась. Кроме слуг, конечно, но они – Королевские слуги. Почти невидимы и так молчаливы, что, можно сказать, не в счет. Я, представляешь, поначалу довольно долго был уверен, что порядок в этом доме наводится как-то сам, без человеческого участия. И стол накрывается сам по мере необходимости, и грязная посуда сама исчезает потом неведомо куда.

– Ты просто очень рассеянный и невнимательный, – улыбнулась Кенлех. – И дома в ту пору бывал хорошо если раз в дюжину дней. Но слуги мне и правда не помешают. Они уж точно не станут расспрашивать, какого лешего я тут забыла. В смысле почему снова живу дома. А объяснять совершенно не хочется. Что тут объяснишь: просто все взяло и закончилось. Было, было, и вдруг – раз, и нет.

Мне хватило ума не спрашивать: «Из-за чего вы все-таки поссорились?» Вообще-то я еще и не такую глупость ляпнуть могу, но великое магическое искусство вовремя прикусывать язык с годами стало даваться мне несколько лучше, чем прежде. Хотя до настоящего мастерства мне еще далеко.

Поэтому я ни о чем не стал спрашивать, а просто подлил ей вина. «Блистающая бездна» на то и блистающая, что, оказавшись в стакане, начинает светиться. Поэтому пить это вино днем не имеет смысла, только ночью, пригасив лампы, чтобы все окуталось мраком.

Что-что, а мрак у нас сейчас был.

– Мы не поссорились, – сказала Кенлех, отвечая на мой невысказанный глупый вопрос.

Все мои друзья говорят, что я слишком громко думаю. Я долгие годы был уверен, что это они так шутят. Но похоже, все-таки просто констатируют факт.

– Так что не надо, пожалуйста, пытаться нас помирить, – добавила она. – И уговаривать, что все можно исправить, тоже не надо. Исправить-то можно, вообще не вопрос. Но только в том смысле, что если я захочу вернуться домой, мы будем жить вместе дальше, тихо, мирно, душа в душу… ну, по крайней мере, без споров и ссор. Просто в этом больше нет прежнего смысла. Я имею в виду, нет любви.

– Ясно, – кивнул я. – Если так, то, пожалуй, и правда, не стоит. – И, не удержавшись, добавил: – Слушай, неужели вот прямо так сразу, мгновенно – раз, и прошло?

– Не знаю, – пожала плечами Кенлех. – Может, не сразу, а в несколько приемов. По кусочку, раз в полчаса. Но для меня это именно так и выглядело: утром он меня еще любил. А когда ночью вернулся домой, уже нет.

– Погоди, – опешил я, – так это не ты его разлюбила?

– Нет, – спокойно ответила Кенлех. – Не я. Только очень прошу, не надо говорить, будто мне показалось, я сама все от скуки выдумала, а человек просто устал, и завтра все будет иначе. Это вряд ли. Я же не сразу в бега подалась, а ждала несколько дней, потому что тоже думала: показалось, устал, все изменится, на место привязанности, жалости и смутной вины вернется живое, счастливое чувство. Но, по-моему, уже ничего не изменится, нет.

Я не стал говорить, что несколько дней это все-таки очень мало. Потому что сам на ее месте вряд ли вытерпел бы даже полчаса. Только спросил:

– Ты уверена? Все-таки… ну, ты же знаешь нашего Мелифаро. Для него заглядываться на всех девчонок подряд, при возможности, хватая за задницы – обычное дело, все равно что дышать. Это вообще ничего не…

– А при чем тут девчонки и задницы? – удивилась она. – Я за ним тайком не подглядываю, а при мне он особо никого ни за что не хватал. Ну или я не обращала внимания, мало ли, у кого какие манеры. Дело вообще не в этом. Просто у нас всегда была очень крепкая связь. Я имею в виду, мы оба всегда знали, что другой чувствует. И не потому, что старались это выяснить, расспрашивали друг друга, как-нибудь колдовали или внимательно наблюдали и делали выводы, а просто не получалось не знать. Оно как-то само зналось, и все тут. Собственно, для меня это до сих пор так. Понимаешь, о чем я?

– Наверное.