Мертвый кортеж

Вдобавок я начал задумываться о связи между резней в «Петухах» и убийством Фег-Фега. Что, если Бен замешан и там? Если верить покойному гному, маньяк из трактира выглядел точь-в-точь, как затонувший в Бессонном море ублюдок. Еще один довод против Кротовски, ведь он мог находиться под водой, сколько душе угодно: зомби не нужен воздух, они не дышат. Обитая в каюте рядом с останками гнома, Бен просто не обратил бы внимания на жуткую вонь. Он мог проводить в море дни и ночи, ведь еды и воды ему также не требовалось. Конечно, все это еще надо доказать, но пока нынешняя версия кажется мне наиболее подходящей.

Единственное, что я не мог понять, — мотивация. Что двигало Беном? Что заставило его убить всех этих людей? Ответа не было. Теоретически Бен мог убить и Фег-Фега, и Гейла Шуйца с палачами Пересмешника и даже, чем Вирм не шутит, того же Кайла Мейси, но с какой стати ему заниматься подобными темными делишками? Ради денег? Да ему ведь не на что их тратить, кроме, разве что, обожаемых книжек!

И тем не менее в комнате Гейла обнаружили именно его отпечатки.

Интересно, что на это скажет сам Бен, когда я нагряну к нему в берлогу и спрошу напрямик?

Очень надеюсь, у него найдется достойное оправдание. Сейчас, после трех лет нашего общения, я с трудом представляю, как буду его упокаивать. Это ведь не просто расставание с другом; по факту, я отниму у человека жизнь, которую сам же вернул ему два года назад. Вирм заберет его душу, а я останусь стоять рядом с хладным трупом, растерянно перебирая воспоминания о чудных встречах в «Скупом лепреконе» и наших совместно раскрытых делах.

Найди оправдание, Бен. Прошу тебя.

— Ты чего, заснул, что ли? — Гафтенберг пощелкал пальцами у меня перед глазами. — Эй, Тайлер! Очнись!

— Все в порядке, — отозвался я и вымученно улыбнулся. — А ты точно уверен, что не ошибся?

— Я же тебе уже сказал — всю ночь перепроверял! — обиженно воскликнул Адам. — Ошибки нет: это совершенно точно отпечатки Кротовски. Без вариантов. И, что самое интересное, отпечатки не только на оконной раме и кровати, но и на обложке паспорта Шуйца!

— Ладно, хорошо. Предположим, ты прав. Но как, скажи на милость, мне преподнести эту новость шефу? — невесело усмехнулся я. — «Помните, пару лет назад в морг привезли „подснежника“? Так вот этот тип и есть наш убийца!»?

— М-да… Не знаю даже, что тебе ответить. До сих пор ума не приложу, как такое вообще получилось, — признался Гафтенберг. — Я ведь сам пальцы того жмурика обкатывал и с картотечными данными сверял! Неужто ошибся?

— Сейчас это в любом случае уже никак не проверишь, — пожал плечами я. — Труп Кротовски — или кому он там принадлежал на самом деле — кремировали полтора года назад.

— Есть маленький, но все же шанс, что мы имеем дело с близнецом этого парня, — задумчиво предположил Адам. — Конечно, отпечатки у них все равно должны отличаться, но мое оборудование не столь совершенно, как хотелось бы, и потому я бы не стал исключать подобный вариант.

— Ну, в любом случае, мы должны искать кого-то с внешностью Кротовски, верно? — уточнил я.

— Теоретически — да. Боги, как все это странно и удивительно… — заохал Гафтенберг.

— Газетчики нас в порошок сотрут, — устало вздохнув, заметил я. — Так и вижу заголовок очередного выпуска «Вечернего Бокстона»: «Роковая ошибка полиции». Всех собак на управление повесят. И твою персону, разумеется, вниманием не обойдут.

Адам закусил нижнюю губу. Видимо, очень живо представил себе текст обличающей статьи.

— А внутренники? — продолжал рассуждать я. — Они тоже в стороне не останутся. Газетчики-то полают да успокоятся, а эти замучают допросами и тебя, и меня, и шефа…

Гафтенберг шумно вздохнул и обреченным взглядом уткнулся в кафельный пол.

— Возможно, стоит придержать эту информацию до лучших времен? — спросил я осторожно. — Как считаешь?

Судмедэксперт замер и некоторое время, кажется, даже не дышал, а потом вскинул подбородок и тоном, не терпящим возражений, заявил:

— Нет, Тайлер, ты что? Это абсолютно исключено.

— Исключено? — нахмурился я. — Но ведь последствия…

— О последствиях пусть капитан думает, — перебил меня судмедэксперт. — Я честно передам ему данные, а вы уж там решайте, давать им ход или нет. Не хочу брать на себя ответственность за сокрытие данных.

Я громко скрипнул зубами:

— Ну что ты за человек такой… Тебе ведь первому придется с внутренниками бодаться! Разве подходящее сейчас время для подобных «потех»?

— Время, может, и неподходящее, но осознанно брать грех на душу я не собираюсь, — уперся Адам. — За ошибку двухлетней давности меня, конечно, по головке не погладят. Но если потом всплывет, что я еще и данные задержал нарочно, меня точно упекут за решетку. Так что вы поступайте, как знаете, а я поступлю, как должен. Я свою работу сделал? Сделал. Извольте, получите результат.

— Сволочь ты, Гафтенберг, — признался я.

— Тоже мне новость! Будто до этого разговора ты думал иначе!

— Да нет, не думал. Но ты мог хотя бы попытаться как-то изменить мое мнение.