Мертвые в прятки не играют

Вероника завидовала Стасе. Ей хотелось быть такой же независимой и не страдать всякий раз, когда Сашка разговаривает с кем-то другим, не с ней. Вот и сейчас она с замирающим сердцем думала о том, что Стася, кажется, решила на время подружиться с Сашкой, вот и не отходит от нее уже десять минут. А сколько времени продлится эта дружба? Ведь Сашка нужна Веронике каждый миг, сколько же еще этих мгновений собирается отнять у нее Стася? От раздражения у нее все задрожало и заныло внутри.

«Не смотри на них!» – приказала себе Ника. Но куда смотреть, чем отвлечься? Напротив окон шли рядком двери классов, между каждой дверью на стене помещалась пара стендов. К стендам у Ники отношение было очень настороженное. На третьем этаже, как раз около их класса, тоже висел такой стенд, и одна из фотографий на нем была просто ужасна – партизан с вырезанной на спине звездой. Никто не обращал внимания, и только Вероника, проходя мимо, всякий раз вздрагивала и прикрывала глаза.

Вот и сейчас она очень осторожно взглянула на единственный стенд, который можно было рассмотреть, – он располагался ближе других к двери. С минуту Ника изучала его – не страшный, но тоже ничего особо приятного. Девочка досадливо отвела взгляд и сказала:

– А давайте во что-нибудь поиграем.

– Во что? – мигом загорелась Сашка, отлипая, наконец, от Стаськи.

– Ну, не знаю, – смутилась Вероника. – В такой темноте, наверное, только в прятки и можно играть...

Ах, если б тогда она не произнесла это ужасное слово: прятки! Или если б все последовали примеру Алии, которая тут же сказала:

– Нет, я – пас.

– Почему? – нахмурилась Юлька.

– Там бегать надо, а у меня нога болит. Вы играйте, а я посижу.

– Симулянтка! – отрезала Юлька. – У тебя с первого класса вечно что-нибудь болит, когда надо бегать и играть. Нет чтобы честно сказать – не хочу.

– Не хочу, – послушно повторила за ней Алия.

– Ладно, давайте посчитаемся, – поспешно, пока не передумал кто-нибудь еще, вмешалась Сашка. – Черт, так давно в эту детскость не играла, ни одной нормальной считалки не помню! А, вспомнила! – И она затараторила: – Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...

Водить выпало самой Сашке. И тогда вдруг вмешалась злопамятная Юлия, сказав вредным голосом:

– Нет уж, пусть водит сама Ника.

Веронику словно накрыла горячая волна.

Никогда еще Юлька не выражала своей ненависти к ней так открыто. Задыхаясь от негодования, спросила:

– Почему – я?

– А так веселее, – безмятежно разъяснила Юлька. – Мы знаем на этом этаже каждую щелку, в прятки здесь играли, наверное, тысячу раз. А Ника ничего тут не знает и будет искать всерьез. Только, чур, прятаться только на втором этаже, вверх и вниз не соваться, на лестницу не выходить!

– Точно! – Сашка даже подпрыгнула от восторга. – Ник, соглашайся, так в самом деле интереснее!

И Вероника, чуть не плача от досады, уткнулась лицом в простенок и начала считать до пятидесяти. За ее спиной затопали, разбегаясь в разные стороны, три пары ног. Потом что-то грохнуло и покатилось.

«Банке с цветами конец», – подумала Ника.

Снова кто-то пробежал за спиной, и, наконец, тишина сгустилась в зале. Досчитав, Вероника обернулась и страшно обрадовалась тому, что Алия отказалась играть и теперь сидит на корточках шагах в десяти от нее и собирает в банку рассыпавшиеся по полу цветы. Не будь здесь ее – Ника и от окна бы не решилась отклеиться. Прежде она даже не знала, что так боится темноты.

Интуитивно стремясь не быть одной, Вероника первым делом приблизилась к Альке. Девочка методично восстанавливала порушенный порядок. Она брала в руки каждый цветок, медленно проводила ладонью по стеблю, словно ласкала и успокаивала его, а потом возвращала на место, в банку.

– Не спрашивай, куда кто побежал, – поспешила сказать ей Алия. – Я специально закрывала глаза.

– Я и не спрашиваю, – уныло пробормотала Ника и побрела для начала в тот коридор, который был шире и ближе к лестнице. На пути ей попался еще один стенд, единственный, который оправдывал свое название, то есть стоял, отгораживая один из углов зала. На него было прилеплено расписание занятий. Хоть стенд и находился совсем недалеко от лестницы, Вероника даже за него побоялась заглянуть. Она просто присела на корточки и пересчитала у стенда ножки. Кажется, лишних не было.

В коридоре по обеим сторонам находились классы. Каждая дверь в кабинет отгораживалась двумя массивными выступами в стене, из-за каждой в любой момент мог выскочить кто-то из девочек, и Ника шла, словно по минному полю. Она уже дошла до конца коридора и остановилась в недоумении. Неужели здесь так никто и не спрятался?

И вдруг за крайней дверью она услышала шум – и оцепенела от ужаса. Кто или что может шуметь в запертом классе? Сердце колотилось так сильно, что не давало прислушаться. Оставаться на месте было страшно, идти назад – еще страшней.