Мертвее не бывает

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросила она. — Тебе нужно научиться доверять…

Ну вот, опять началось.

— …себе, — закончила она.

— Хмм, — проговорила я.

— Что?

— Просто мне казалось, моя проблема в том, что я не могу доверять другим.

Она отмахнулась от этого заявления как от надоедливой мухи.

— Другим нужно завоевать твое доверие. Это к делу не относится.

Завоевать мое доверие.

Ого.

— Скажи-ка мне, Алексис, — проговорила Эллиот. — Почему ты сидишь за обедом одна?

— Не знаю, — отозвалась я. — Так проще.

Эллиот не стала спрашивать: «Проще, чем что?» Она просто посмотрела на меня несколько долгих секунд, как смотрела бы на макет, на котором что-то не сходится.

— Если что, за нашим столиком есть место. Обедай с нами.

— Ух ты, — произнесла я. Что-то внутри меня сжалось от счастья. Передо мной сидел человек, который знал меня исключительно как девчонку с кучей тараканов в голове и при этом все равно хорошо ко мне относился. Но… даже если я нравилась Эллиот, нравилась ли я остальным? Или они втайне осуждали меня? И осудят ли они Эллиот за то, что та пригласила меня обедать за их столом? — Я думаю, лучше не стоит. Но спасибо.

Эллиот даже нервничала не как нормальные люди. Прежде чем заговорить, она раскрутила ручку и снова ее собрала.

— Ты была с ней, когда она умерла? С Лидией Смолл?

Я замерла. Мои кости словно приросли друг к другу, лишая меня способности двигаться. Я не смотрела на Эллиот. Я уставилась на крышку стола и сверлила ее взглядом, пока фальшивые волокна древесины не поплыли у меня перед глазами.

Эллиот засунула пружинку обратно в пластмассовый корпус ручки и прикрутила к нему верхнюю часть.

— К чему я это спросила. Это не твоя вина. Даже если ты там была. Хватит наказывать себя. Или могу предложить другой вариант: начни наказывать себя новым способом. Просто садись обедать за наш столик и наблюдай, как Чад пытается говорить, набив полный рот еды.

Она посмотрела на меня с таким искренним пониманием, что у меня в горле тут же образовался комок.

— С нами происходит много дерьма. Но такова жизнь. Просто соглашайся обедать за нашим столиком. — Эллиот приняла мое молчание за сопротивление. — Я прошу тебя, Алексис. Считай, что сделаешь мне личное одолжение.

Я сглотнула комок и моргнула, прежде чем перевести на нее взгляд.

— Почему?

— А почему бы и нет? — она пожала плечами.

— Если тебе нужна причина… Когда один член команды сидит в одиночестве рядом с мусорными баками, это плохо влияет на боевой дух остальных. Так что пожертвуй собой ради коллектива, ладно?

Так что на следующий день, когда прозвенел звонок на обед, я прошла мимо своего обычного столика и села между Марли и Димитриосом. Беседа протекала достаточно оживленно, и то, что мне было особенно нечего сказать, не сильно бросалось в глаза. Более того, ребятам вроде бы даже нравилось, что я готова внимательно их слушать. И хоть я постоянно была настороже, за весь час я не поймала на себе ни одного подозрительного взгляда.

Другими словами, это было… здорово.

19

В день похорон Эшлин я сказала, что у меня болит горло, и не пошла на церемонию. Конечно, мои родители и так не стали бы на меня давить. Даже Кейси ничего не сказала. На самом деле я не пошла, потому что струсила. Боялась посмотреть в лицо миссис Эванс и братьям Эшлин.

Несколько следующих дней все было спокойно. Никаких ярких огней. Никаких странных снов. Никаких пропавших девушек. Кендра все еще оставалась в коме, но врачи утверждали, что она должна прийти в себя со дня на день. Конечно, они говорили так уже шесть недель, но, по крайней мере, ей не становилось хуже.

Наступил февраль, и у меня появилось странное ощущение, что я все это придумала. Дела в школе шли как обычно, с Джаредом все было хорошо. Проходя мимо Картера, я отводила глаза. Каждый день обедала с ребятами из редакции альбома. Даже Кейси стала приглядывать за мной менее тщательно.

Однажды в понедельник после уроков я решила, что заслужила отдых. Что могу хоть раз в жизни немного развлечься.

Так что я отвела себе целый день на то, чтобы убраться в кухонном ящике, где лежали всякие мелочи.

Я разложила скрепки, канцелярские кнопки и аптечные резинки по жестяным коробочкам с прозрачными крышками. Проверила все ручки и текстовыделители, выбросила те, которые плохо писали. А потом занялась стопкой конвертов с меню из ресторанов, а также старых карт, которые туда положила мама.

Когда сгорел дом, в котором мы жили раньше, у нас практически не осталось никаких вещей. Только то, что лежало в машинах. Например, коллекция старых карт, которую собирала моя мама-барахольщица. У нее весь бардачок был ими забит. После пожара ее охватило сентиментальное желание сохранить хоть что-нибудь из нашей прошлой жизни, поэтому она спрятала их до того, как мы с папой успели от них избавиться.

Сегодня не ваш день, старые карты.