Мертвая зыбь

– Я бы не стал называть это допросом. Разговор, беседа… Он же не арестован, не задержан – ничего такого. Но если он признает, что взломал виллу Кантов, что собирал эти вырезки из газет, тогда, конечно… тогда ему придется отвечать и на вопросы о вашем сыне. Посмотрим, что он скажет на этот счет.

– Я все время пытаюсь вспомнить… – задумчиво сказала Юлия. – Пытаюсь вспомнить, проявлял ли когда-нибудь Андерс интерес к Йенсу. Но ничего такого не вспоминается.

– Вот и хорошо. Нельзя человека подозревать во всех смертных грехах только потому, что он совершил дурацкий поступок.

Утром они с Астрид пили кофе после завтрака, и тут позвонил Леннарт – Андерса Хагмана нашли в Кальмаре и привезли в Боргхольм. Через полчаса Леннарт приехал за ней. Юлия была ему благодарна, что он не отодвигает ее в сторону, как Герлофа, что позволяет ей быть в курсе расследования с самого начала, но почему-то нервничала. Что ее ждет?

– Вы же не посадите меня в той же комнате?

– Нет-нет, что вы… только Андерс и следователь. Никлас Бергман.

– А там что… такие стекла, что с одной стороны все видно, а с другой – ничего?

– Вы имеете в виду зеркало Гезелла? Стекло с односторонней проницаемостью? – улыбнулся Леннарт. – Нет-нет, ничего такого… вы, наверное, насмотрелись американских сериалов. Иногда применяем видеозапись, да и то очень редко. Конфронтация свидетелей… может, в Стокгольме этим и пользуются.

– Вы думаете… это он?

Они остановились у первого боргхольмского светофора.

– Не знаю… – Леннарт пожал плечами. – Но поговорить с ним необходимо.

Полицейское управление помещалось на поперечной улице, почти у въезда в город. Леннарт остановил машину, полез в бардачок и долго там копался, вынимая по очереди то бумаги, то визитки, то упаковки жвачки.

– Вот, – вздохнул он, – не забыть.

В руках у него был пистолет в черной кожаной кобуре. На коже крупно выгравировано «Glock»[13]. И что это значит? Наверное, марка оружия. Или имя предыдущего владельца.

– Не то чтобы он был нужен. – Леннарт прицепил кобуру к поясу. – Но в машине оставлять не стоит.

Он подождал, пока Юлия достанет свои костыли, и они двинулись к зданию полиции.

Ей пришлось довольно долго ждать в столовой. Столовая как столовая, ничего особо полицейского она не обнаружила. В углу стоял большой телевизор, и она с удивлением заметила, что включен тот же канал, который она обычно смотрит в Гётеборге: американская шоппинг-программа.

Сейчас это представилось ей совершенно диким. Как она вообще могла смотреть эту идиотскую рекламную муру?

Леннарт вернулся около двух.

– Вот и все, – сказал он. – На сегодня. Предлагаю поехать куда-нибудь поесть.

Юлия не стала ничего спрашивать – взяла свои костыли и заковыляла к выходу. Найдет нужным – сам расскажет.

– Андерс здесь?

– Нет, поехал домой. В свою квартиру – здесь, в Боргхольме.

Он все время замедлял шаг, чтобы идти рядом с ней. Она попыталась идти побыстрее, чуть не прыгая на костылях, но тут же оставила эти попытки: от ледяного ветра пальцы на руках окоченели и совершенно не чувствовали рукояток. Потерять равновесие и грохнуться – только этого не хватало.

– Или, кажется, это не его квартира, а матери, – Леннарт помог ей сесть в машину, – точно не знаю. Обещал никуда не исчезать, на случай, если понадобится еще раз с ним поговорить… Как насчет китайцев? Пицца уже в глотку не лезет.

– Все равно, лишь бы поблизости, – улыбнулась Юлия.

Можно было этого и не говорить, потому что Леннарт, проехав не больше двухсот метров, остановил машину у китайского ресторана рядом с городской церковью.

В зале было почти пусто, так что столики у окна, обычно пользующиеся спросом, оказались свободными. Юлия посмотрела на белую церковь за окном и вспомнила то жаркое лето, когда у нее там была конфирмация и она по уши влюбилась в другого конфирманта… как же его звали? Тогда ничего важнее в жизни не было, а сейчас она даже не помнит его имя.

– И все же… что Андерс делал в доме Кантов? – Она дождалась, пока официант примет заказ и уйдет. – Он как-то это объяснил?

– Объяснил… сказал, что искал бриллианты.

– Бриллианты?!

– Я тоже слышал эти сплетни… – сказал Леннарт, глядя в окно. – Будто бы у немцев, которых расстрелял Нильс Кант, был при себе какой-то клад. Военный трофей, так сказать. То, что они награбили в Прибалтике. Какие-то драгоценные камни… И Андерс решил, что Нильс, перед тем как удрать с Эланда, спрятал их в подвале. И начал копать. Копал и копал… так ничего и не нашел. Само собой. Он вообще такой… со странностями.

– А вырезки?

– Нашел в шкафу и зачем-то повесил на стену. Он думает, это Вера их хранила. – Леннарт наконец повернулся к Юлии. – И утверждает, что все время чувствовал ее присутствие. Что она там. В виде привидения.

– Вот как…

Она не стала ему рассказывать, что и она встретилась с привидением. Больше всего Юлии хотелось вообще забыть ту ночь. На языке вертелся еще один вопрос, но она не решалась его задать.

Принесли множество маленьких тарелочек, и Леннарт сам ответил на ее так и не заданный вопрос.