Мертвая зона<br />(Повести)

В лице Ашира можно было прочитать и тревогу и радость. Он надеялся, что такое рискованное предприятие, в какое он попал не по своей воле, закончится благополучно, раз уж встретился им на пути старый знакомый — кары-майор.

Скажи, дорогой, — спросил он искренне, — какой добрый человек дал тебе совет сюда приехать? Почему теперь военную форму не носишь? Наверное, и солдат у тебя нет?

— А у меня военная форма под пиджаком, намертво к коже пришита, до конца жизни не сниму, — ответил Ковешников. — Ладно, Ашир, скажу по-простому. В гостях мы с Лаллыкханом у Амангельды, пошли на охоту, подстрелили архара, а тут как раз вы приехали… Надо, пожалуй, чивиш, плов, шашлык попробовать. А? Как скажешь, Амангельды-ага? А ты, Лаллыкхан, что скажешь насчет плова и шашлыка?

— Правильно, правильно, — закивали головами оба старика.

— Скажи, дорогой, как получилось: ждали Махмуда-Кули с Аширом, а пришел Баба-Бегенч? — спросил Лаллыкхан.

Баба-Бегенч нисколько не смутился, словно ждал такого вопроса:

— Ай, наверное, переводчик молодому военному начальнику не так сказал. Спрашивал я, жив ли и где сейчас Махмуд-Кули? А он подумал, наверное, что я и есть Махмуд-Кули.

— Ну вот теперь понятно, — сказал Ковешников.

— Слушай, кары-майор, — осторожно спросил Баба-Бегенч, — а ты правда военную форму под пиджаком носишь?

— Что ты, Баба-Бегенч! — рассмеялся Ковешников. — Какой я военный? Пенсионер, гражданский человек! Живу в Ашхабаде, виноград выращиваю, туристов по городу вожу, рыбу ловлю, на охоту езжу…

— Не-е-е-ет, Кара-Куш! Тебя мы хорошо знаем! — сразу посерьезнел Баба-Бегенч. — Хоть ты и пришел в гражданской кепке, зеленая фуражка и военный китель у тебя, наверное, в хурджуне лежат. Скажи, Ашир, правильно я говорю?

Ашир энергично закивал.

— Ну если тебе так нравится, пусть будет в хурджуне, — согласился Ковешников. — А как поживают твои друзья — Имам-Ишан и Хейдар?

— Нет Имам-Ишана… Чья-то пуля догнала на гулили[23]. Говорил ему: «Зачем ходишь? Прятаться не умеешь, а ходишь!» Хейдар у вас остался…

Амангельды, увидев, что нелегкий разговор вот-вот зайдет в тупик, вспомнил о своих обязанностях хозяина дома, что-то коротко сказал одному из взрослых сыновей и пригласил всех к журчавшему полноводному арыку, над которым для особо почетных гостей уже поставили широкий помост.

Женщины постелили кошму, на кошму — ковер, а посредине ковра — чистую белую салфетку.

На салфетке появилось в казане жаркое из молодого козленка — тот самый чивиш — изысканное кушанье, которое готовится в торжественных случаях. Рядом с казаном — горка чуреков на деревянном блюде, миски с овощами, виноградом и фруктами, пиалы и фарфоровые чайники с геок-чаем, поднос с карамельками и мелко наколотыми кусочками сахара-рафинада, крепкими, как гранит.

По приглашению хозяина дома все сбросили чарыки и в носках стали подниматься на помост, располагаясь по кругу, привычно поджимая под себя ноги.

Ковешников и Сергеев задержались поодаль, у арыка, будто намереваясь вымыть руки. На самом же деле вполголоса обменялись впечатлениями:

— Яков Григорьевич, — сказал Сергеев, — по-моему, этот маленький торговец углем никакой не приятель калтаману Баба-Бегенчу, наверняка его вынудили идти с ним за рубеж.

— Это ты правильно заметил, — отозвался Ковешников. Ашир сотрудничал с нами, помогал разоблачать всякую нечисть. Для того и послали именно его, чтобы вызвать у нас доверие к Баба-Бегенчу.

— А почему они о поисках клада не говорят?

— И не скажут, думаю. Одно дело при переходе границы — наряду или начальнику заставы, совсем другое в застолье со своими. Когда баи отправляли группы контрабандистов, то такие же калтаманы да и носчики больше боялись своих, чем нас, пограничников. Почему? Очень просто: мы задержим, станем разбираться, кто да как шел, потом или к следователю, или, если бытовое нарушение, к погранкомиссару и обратно за кордон. А свои увидят, что другая группа идет, с деньгами или с товарами, — без разговорив откроют огонь, носчиков и главаря убьют, деньги или товар себе заберут. Раньше, когда в Ашхабаде был для опия рынок сбыта и оптом и в розницу, здесь, в горах, шла настоящая война. Клады ведь тоже не так просто прячут, свидетелей убирают. О том, что искать будут, тоже на всех перекрестках не кричат. Но с Аширом надо бы поговорить отдельно.

— А как вы будете откалывать Ашира от Баба-Бегенча? Он же его боится, как кролик удава?

— Попытаюсь. Вдруг да получится? Но может и не получиться. Главное, чтобы Ашир поверил не только в себя, но еще и в нас, что мы ему, как и прежде, друзья. А поверит — и сам отколется.

— Товарищ майор, пора и нам за стол: ждут…

— Пошли.

Глава 4 ЗАГАДКИ «КЛАДОИСКАТЕЛЕЙ»

Некоторое время и гости и хозяева отдавали должное яствам, которыми была уставлена салфетка на помосте.

Когда в достаточной мере все изведали угощение, Ковешников счел необходимым предупредить лейтенанта:

— Скоро должен буду уйти, тебе придется высидеть чаепитие до конца. Скажу Амангельды и Лаллыкхану, будут тебе переводить.

Отстав с Сергеевым от основной группы, добавил вполголоса: