Мертвая хватка

В половине второго Дуглас отодвинул стул и заявил, что должен уехать. Как обычно, на машине Уэнди. И, как всегда, не ответив на ее вопрос, куда направляется, но пообещав, что вернется к шести часам. Не сказав ни слова отцу и не взглянув на Мэй, Дуглас удалился. Макс рассмеялся, подмигнул Берди и обозвал сына геморроем. Уэнди вздохнула.

Ровно в два, по тихому указанию Макса, Бервин и Мэй вышли из-за стола. Мэй уже была одета для позирования. Работа над портретом продолжалась. Макс проводил дам до лестницы, поклонился Бервин и нежно поцеловал Мэй, приподняв согнутым пальцем точеный подбородок. Старый влюбленный дурак. Фраза, словно змея, заползла в сознание Берди. Она попыталась вытряхнуть ее, однако образ темного загрубевшего пальца на фоне фарфоровой кожи врезался в память. Запомнился и взгляд Мэй в тот момент, когда она подняла на любовника обычно опущенные глаза. Взгляд, сияющий затаенным торжеством.

В половине третьего Берди оказалась в кремово-коричневом кабинете в окружении множества фотографий. Макс со знаменитостями. Макс и Иза в наушниках, весело кривляющиеся перед микрофоном. Макс рядом с нервной Соней и хорошенькой, пухлой, златокудрой пятилетней Уэнди. Макс с джентльменами в строгих костюмах. Макс с королевами красоты. Макс с животными. Макс с элегантной Ингрид и толстым, похожим на поросенка Дугласом в крестильной рубашке. Макс в ночном клубе, на яхте, в поезде, возле самолета, на верблюде. Макс с ее, Берди, матерью и отцом. Макс, раздающий автографы, говорящий в микрофон, идущий по улице, смеющийся, с тортом на лице. Макс и Бервин рука об руку. Макс и дюжины людей, которых сам он не помнил.

– Здесь полно всего, – заметил энергичный Макс и открыл следующую коробку. На пол посыпались вырезки, письма слушателей, открытки, документы, деловая и личная корреспонденция. Он широко улыбнулся: – Всегда обходился без секретаря. Пока Уэнди жила здесь, она пыталась навести порядок, но я боролся за каждый дюйм личного пространства. Терпеть не могу чрезмерную организованность. Ограничивает свободу. Нервирует. Искушает судьбу. Почему-то кажется, будто если я наведу полный порядок в делах, то на следующий день умру. Слишком определенно. Порождает депрессию. Так же как составление завещания. Как только начинаешь об этом размышлять, превращаешься в объект истории.

– Вам следует составить завещание, Макс. Вы так богаты, – педантично заметила Берди, однако не добавила, что при этом отношения в семье весьма запутанны.

– Когда Ангус отойдет в лучший из миров, все его состояние – тоже немалое – достанется тебе. Ты уже сочинила завещание?

Нет, Берди завещание не сочинила. Кому передать имущество? Дом. Рояль. Книги. Стереосистему. Машину. Деньги – нынешние и будущие. Лучшей и единственной подруге Кейт? Дочери Кейт, Зое? Или Дэну Тоби – сержанту уголовной полиции, с которым ее связывают столь же близкие и неопределенные отношения, как Макса с Изой, но только без пылкого прошлого?

Берди подумала о Дэне. Вдвоем они раскрыли множество преступлений, а с годами, устав от одиночества, приобрели привычку проводить вместе свободное время. Однако Берди не видела Тоби с тех самых пор, как заявила, что больше не желает заниматься дилетантскими расследованиями и намерена работать независимо в качестве частного сыщика. Берди вспомнила, как изменилось лицо Дэна. Они находились в пабе, и он только что смеялся. Смех еще сохранился в веселых морщинках, когда она смущенно сообщила новость. Внезапно морщины разгладились, глаза Дэна сверкнули, губы сжались и превратились в тонкую прямую линию. Стало ясно, что он в шоке – и в гневе.

Берди удивилась. Она ожидала насмешек, сарказма, но никак не гнева. Впрочем, Тоби быстро пришел в себя. Недовольство заменил иронией. Отпустил несколько рискованных шуток. А потом сказал, что уже поздно, встал и ушел, так и не допив свое пиво. Раньше ничего подобного не случалось.

Через пару дней Берди встретилась с отцом и как бы между прочим упомянула, что сообщила коллеге о принятом решении.

– Вряд ли парень обрадовался, – заметил Ангус.

Берди удивленно взглянула на него, и отец с улыбкой покачал головой.

– В вашем сотрудничестве он был профессионалом. Таковы условия. А ты переступила границу дозволенного.

– Не вижу ничего…

Ангус пожал плечами и мягко пояснил:

– Никому не нравится, когда напарник становится конкурентом, детка. Какое-то время придется обращаться с приятелем деликатно.

Неожиданно Берди ощутила жуткое одиночество. Уголки губ печально опустились. Она подняла голову и заметила озорную улыбку Макса.

– Видишь? – торжествующе подытожил он.