Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

– Отца Бернардо никто не хотел убивать! – начал кардинал, аккуратно присев на стул за обеденный стол. – Однако, существовала возможность, что он сможет докопаться до ряда фактов, которые становилось всё сложнее и сложнее от него скрывать. Каждый человек в этом мире чья-то марионетка или кукла для спектакля, режиссёр которого всегда остаётся в тени. Иногда ты знаешь его имя, его слабые места, сущность, но какая-то мелочь постоянно не даёт свершить над данным негодяем или негодницей справедливый суд. Ведь, тогда мы должны осудить и себя самого… Его решили убрать с театра действий, как и его терциария, верного пса, фанатично и преданно служащего ему. Видимо, этот пёс сейчас передо мной…

– До чего мог докопаться отец Бернардо? – монотонно спросил Льюис, продолжая, параллельно размышлять над словами кардинала. В них присутствовал не только смысл, но и то, в чём Говард не решался себе признаться. Это был не психологический приём подавления со стороны синьора де Флюи, а всего лишь желание задеть Льюиса.

– Отец Бернардо был не простым доминиканцем. Он был рыцарем Ордена Хранителей Меча. Он и его братья вели борьбу не просто с ересью, но и с сильными мира сего. Следы Ордена Хранителей вы найдёте в Сиене в аббатстве Сан-Гальгано. Это предместье городка Колли ди Травале. Оно находится в тридцати километрах от Сиены. Как выйти на них, я не имею ни малейшего понятия! Что касается «Девятого» то это человек. Его настоящего имени я не знаю, у него много псевдонимов и тайн. Он работает на Таинственный Синдикат.

– Что это за Синдикат?

– Не знаю о нём толком ничего, кроме того, что эта одна из структур, так называемого «теневого правительства».

– С какой целью этот человек выходит на вас?

– Синдикату нужны свои люди в Ватикане, и я не думаю, что одинок в данном аспекте. Просто никто не знает другого в лицо! Мне больше нечего сказать…

Льюис остановил запись на диктофоне и убрал смартфон обратно в административный подсумок.

– Что вы решите?

– Решает только время, синьор де Флюи! – обойдя стол и зайдя за спину кардиналу, ответил Говард. – Я же, человек… Та самая марионетка, как вы выразились! – усмехнувшись, добавил Льюис и, взмахнув рукой, ударил Дженнаро рукоятью пистолета чуть выше ушной раковины по голове.

Кардинал без чувств распластался на обеденном столе, а Говард исчез в следующее мгновение в тёмном коридоре. Он спустился по лестнице, перескочив через двух мёртвых и одного тяжело-раненного охранника, лежавших на ступеньках. Льюис выскочил из дома на площадку, где шумел фонтан и были слышны звуки приближавшихся экипажей полиции и карабинеров.

Говард сунул пистолет в кобуру на ремне и плюхнулся на водительское сидение чёрного «Альфа-Ромео». Он тут же запустил двигатель и ударил по газам. Льюис вынырнул с территории виллы, взяв лобовым ударом запор кованых ворот, и оставил отлетевшую часть бампера на мощёной дороге. Говард выжал педаль газа и направился к месту, где оставил свой внедорожник…

Глава 2

Цюрих. Сорок лет назад.

Тёплое весеннее солнце ласково припекало чёрный седан «Альфа-Ромео», который плыл по извилистой дороге, словно, уж, скользящий по водной глади заводей тихой реки. Средний силы поток воздуха проникал в салон автомобиля через опущенное наполовину дверное стекло и трепал собранные в хвост чёрные волосы профессора Паскуалины Сильвани. Дорога открывала живописные места, а также стройность и строгость Альп, приласканных яркими лучами солнца. Сказочные пещеры, оскалы скал, величественное Цюрихское озеро и неповторимый воздух, которым невозможно надышаться; всё это великолепие было родиной синьорины Сильвани, где жило не только её сердце, но и душа. Здесь она родилась и выросла, тут были сделаны её первые шаги в осознанно выбранной ей профессии. Учёный и врач-генетик – это больше, чем профессия! Это призвание, такое же, как и руки хирурга, несущие в этот мир надежду, разделяя жизнь и смерть, не смотря, на то, что силы человека и природы не могут тягаться друг с другом. Люди неизбежно проиграют в этом сражении, но борьба будет продолжаться: за каждый день, месяцы или годы, а может всего за один час, за который, порой, можно успеть сделать больше, чем за большую часть жизни.