Мерцающий огонь

– Ради бога, не бросай меня. Я жить без тебя не могу. Не могу существовать в мире, в котором нет тебя.

Вивиан хотелось как-то утешить сестру, но она боролась за каждый свой вдох. Внезапно ей показалось, будто ее окунули в холодную ванну. Что ж, она хотя бы не ощущала боли.

– Теодор?

Эйприл сказала, он ушел. Ошиблась, наверное. Вивиан чувствовала, что он рядом.

– Подожди… Ты слышишь? – Вивиан повернулась к Эйприл. – Сигнал отбоя. Все будет хорошо.

– Да, – дрожащим голосом отозвалась Эйприл. – Все будет хорошо.

От объятий сестры веяло безопасностью – Вивиан больше не боялась. По крайней мере не за себя. Но за Эйприл – за Эйприл она боялась.

– Послушай, – прошептала Вивиан. – Возьми мое обручальное кольцо.

– Что? – Эйприл попыталась сесть.

– Я должна быть уверена, что с тобой все будет в порядке. Сними кольцо с моего пальца – и надень на свой.

– Зачем?

– Потому что за тобой придут – тебя арестуют и заберут куда-то. Мы не можем этого допустить. Ты должна быть в безопасности – чтобы заботиться о своем ребенке.

– Я не понимаю. – Эйприл заплакала пуще прежнего. – Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Возьми мое кольцо, – настаивала Вивиан. – Притворись мной. Теодор вписал меня в свое завещание. В него входят пожизненные выплаты. И тебя не арестуют.

– Я так не могу, – возразила Эйприл, безутешно рыдая. – И с тобой все будет в порядке, Вивиан. Прошу! Не оставляй меня!

Вивиан вздрогнула от болезненного, обжегшего легкие вдоха.

– У нас мало времени. Возьми кольцо и пообещай, что не предашь Англию. Что не вернешься к Людвигу. Он плохой человек. Так сказал Теодор. Пожалуйста, Эйприл, поверь мне. Останься здесь, в безопасности. Роди своего ребенка в Англии и никогда никому не рассказывай правды. Пообещай мне!

Она зашлась кровавым кашлем.

– Помогите! – закричала Эйприл. – Пожалуйста, кто-нибудь, на помощь!

Но никто не откликнулся и не пришел.

Силы стремительно покидали Вивиан. Она зажмурилась и с облегчением вздохнула, почувствовав, как сестра стаскивает с ее пальца золотое кольцо.

Она снова открыла глаза:

– Молодец. А теперь надень его. Ты теперь замужняя женщина, и тебя зовут Вивиан Гиббонс.

– Нет, я – не ты, – всхлипнула Эйприл. – Я никогда не могла притворяться тобой.

– Не могла – потому что нас было двое. Только не попадись. Не дай им поймать себя. Обещай мне, Эйприл. Я хочу, чтобы ты прожила долгую жизнь. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Ни с того ни с сего ее тело обволокло приятное тепло. Объятия сестры дарили Вивиан покой и умиротворение.

– Обещаю. Я люблю тебя, – всхлипнула Эйприл.

Это были последние слова, которые услышала Вивиан. С ее губ сорвался вздох облегчения. Ей казалось, будто она куда-то уплывает. Она протянула руку и крепко сжала ладонь Теодора.

Глава 20

2011 год

Несколько секунд я молча смотрела на бабушку, не в силах вымолвить хоть слово. Ну еще бы. Отец озадаченно хмурился. Я чувствовала себя так, будто пыталась балансировать на доске для виндсерфинга – и тут в меня влетела выпущенная кем-то стрела.

– Подожди, – вмешался папа, подаваясь вперед. – Ты хочешь сказать, что погибла во время той бомбардировки? – Он покачал головой. – Нет, не так. Что Вивиан умерла, а Эйприл забрала ее кольцо… Но ведь это значит, что… ты – Эйприл?

Воздух в комнате заледенел, словно от наползшего со студеного моря тумана. Бабушка запрокинула голову и, моргая, смотрела в потолок. Я представила, как трудно ей, наверное, было пережить те мгновения: ее сестра умирала посреди обломков рухнувшего дома, а ей оставалось лишь беспомощно за этим наблюдать.

Я знала, каково это – смотреть, как уходит близкий человек, всем сердцем жалея, что все сложилось так, а не иначе. Что ты не сделала ничего, чтобы предотвратить это. Чтобы спасти его. После такого жизнь уже никогда не станет прежней. Скорбь и чувство вины будут преследовать тебя до конца дней.

– Папа, – наконец заговорила я, – давай отпустим бабушку? Пусть немного передохнет. Послушаем ее завтра.

Бабушка повернулась к отцу:

– У меня не было выбора, Эдвард. Меня собирались арестовать и отправить в тюрьму, когда я была беременна тобой. Меня даже казнить могли, если бы решили, что я помогаю немцам. Вполне могли. Или нет. Не знаю. И Вивиан взяла с меня слово, что я им не дамся. Это было последнее, о чем она меня попросила.

Папины глаза наполнились болью и ужасом от осознания произошедшего.

– Но если ты Эйприл, значит, я… – Он запнулся, схватившись ладонью за грудь.

– Да. Прости.

У папы отвисла челюсть:

– Но если верить Теодору, Людвиг был ужасным человеком, нацистом и военным преступником. – Папа отвел от нее взгляд и схватился за голову. – Как ты могла врать мне об этом, мама? Ты говорила, что я сын английского аристократа. И я помню тот огромный загородный особняк. Им ты тоже лгала?

– Папа… – одернула его я. – Бабушке нужна передышка. Она только что заново пережила смерть своей сестры.

– Родители Теодора узнали правду? – не отступал отец. – Поэтому мы уехали из Англии и никогда больше туда не возвращались? Почему мы не общались с ними после войны?

– Они ничего не знали, – ответила она.

– А Джек? Он знал?