Читаем Мерцающая мгла полностью

Михаилу стало все понятно. Этот только что прошедший человек, пока приближался к мини-лазу — рисовался, изображал твердость и уверенность, которые отсутствовали. Может, перед другими «пассажирами» прикидывался, может — перед самим собой. Но, когда оглядывался «на пороге», — никакой рисовки не было, была тоска в глазах. Он действительно бросал последний взгляд. То есть нервничают здесь не потому, что боятся мерцающей мглы, а потому, что уходят навсегда, покидают привычный, возможно — тысячелетия знакомый мир и уходят в неизвестность. Для большинства этот переход — конец старой жизни и начало новой. Одних пугает, других радует, как рыжеволосую. А тот парень, который вступал во мглу первым, вероятно, часто пользуется Системой, как авиаторы. Для него жизненного поворота не было.

Когда эти пятеро ушли, наступила пауза, красноповязочник возился с пультом управления мерцающей мглой, «пассажиры» все так же нервничали. Привели еще нескольких желающих быстро преодолеть пространство, те заняли места на лавочках.

Картинка «за мглой» изменилась, клерк выкрикнул: «Большие Деревья!» — и во мглу потянулись «пассажиры» с соответствующей лавочки.

Послышался звук, как будто катят тележку, или коляску, или еще что-то такое. Михаил обернулся к проходу… красноповязочник вкатил низкую каталку, и к ней был привязан мужчина. Прямо таки спеленут широкими лентами: прихвачены и голени, и бедра, и живот, и грудь под мышки, и каждая рука в трех местах. Во рту — кляп с завязочками, которые тоже крепятся к доске.

Тем не менее, человек умудрялся извиваться. А еще — отчаянно хрипел, сжимал челюсти, словно пытался разгрызть кляп, скреб пальцами по поверхности каталки. Вел себя так, как будто его собираются втолкнуть на каталке в печь крематория. А может — так оно и есть?

Но, встретившись со взглядом привязаного, Михаил успокоился — там не было и следов ужаса или безумия, только ярость. Разговор клерка за пультом и того красноповязочника, который привез каталку с человеком, все объяснил: этот привязанный прибыл через Систему по торговым делам, перебрал чего-то горячительного, начал буянить. Местная община решила отправить его туда, откуда пришел, но он не захотел, требовал продолжения веселья. Вот и пришлось к каталке привязать.

А потом вошла группа из четырех человек. Впереди — высокий плечистый мужчина в наручниках, с осунувшимся лицом, бегающим перепуганным взглядом и почти зажившей ссадиной на щеке. За ним трое парней, вооруженных дубинками с ромбовидными наконечниками. Конвой.

Все четверо расположились на лавочке с табличкой «Двенадцать Хребтов», остальные пассажиры постарались отдвинуться подальше. И Михаилу чутье подсказало не вмешиваться, хотя, вполне возможно, здесь творится несправедливость.

В зале наступила тишина, все разглядывали конвой. Кто потихоньку, кто — не стесняясь.

Подконвойный вдруг проговорил неожиданно писклявым голосом:

— Но я же ей ничего такого не сделал… ничего страшного! Она же жива…

Конвоиры вроде бы не обратили внимания, подконвойный замолчал. Где-то через минуту один из конвоиров рассудительно произнес:

— Если в том, что ты сделал с ней, нет ничего страшного, то и в том, что сделают с тобой, нет ничего страшного.

— Но я же ей заплатил! — воскликнул подконвойный.

— Хорошо, мы тебе тоже заплатим, — с ухмылочкой протянул конвоир.

— Но сколько времени прошло!

Конвоир молча отвернулся, и больше они не разговаривали.

— Большой Город! — объявил красноповязочник.

Вот такие два момента из жизни: человек, привязанный к каталке, и человек под конвоем. Две истории без начала и конца, комедия и драма. И подробности останутся неизвестными. Промелькнули, как кадры из фильма… а ведь много таких моментов мелькает, просто эти два были особенно яркими. Точно также промелькнули ирчи, Инс, Гри, авиаторы, Ласи… Только кадров было побольше.

Первыми во мглу вошли парень с девушкой. Держались уверенно, спокойно, однако крепко сцепились руками. На той стороне (почему-то сквозь мглу было видно синее небо, а не помещение) сразу отошли в сторону. Тощий мужчина, который шел за парочкой, долго мешкал, мялся, во мглу вступил мелкими шажками, на той стороне замер, как столб. Если бы Михаил пошел в мини-лаз, то врезался бы этому нерешительному в спину. Пришлось ждать, пока очухается и отойдет на пару шагов.

Сам переход между узлами Системы Прямых Путей особого впечатления не произвел. Привык уже лазами ходить, да не между узлами — между мирами!

Пройдя лазом, Михаил действительно оказался под открытым небом, на плоской круглой площадке, вероятно — верхушка башни, потому что открывается вид на город. Высота башни — метров сто.

Перейти на страницу:

Похожие книги